Новая книга Владимира Лазариса называется «Белая ворона». В определенной степени героини его предыдущей книги «Три женщины» тоже были белыми воронами, правда, только в своей среде. Описывая жизнь трех поразительных женщин, живших в первую половину ХХ века – любовницы Муссолини Маргариты Царфатти, дочери русского композитора Скрябина Ариадны, ставшей убежденной сионисткой, и русской революционерки Мани Шохат – автор скрупулезно следовал историческим фактам, как того требует жанр документальной прозы. Новый роман Лазариса о том же историческом периоде – первой половине ХХ века – не относится к жанру документальной прозы, хотя герой романа – лицо не вымышленное. Поэтому, следуя законам жанра, который по-английски называется «fiction», т.е. художественная проза, в отличие от документальной, автор писал и о тех событиях из личной жизни главного героя, которые в действительности не происходили. Но книга написана так живо, так увлекательно, что читатель этого не замечает.
В романских языках одно и то же слово значит и чужой, чужак, и иностранец, иноземец.
Главный герой романа Азиз Домет, араб-христианин, поэт, публицист и драматург – чужак. И не только в своей среде, в отличие от «Трех женщин».
Домет родился в Каире, его предки были родом из Сирии, но отец преклонялся перед немецкой культурой, что сыграло огромную роль в жизни сына. После переезда семьи в Иерусалим Домет учился в немецкой школе, немецкий язык и немецкая культура стали для него родными. А ведь до Второй мировой войны, когда и происходит действие романа, немецкий язык – язык философии и блестящей литературы – выполнял ту же функцию, что сегодня английский. Владение немецким определяло принадлежность человека большому миру, что в немалой степени повлияло на будущую жизнь главного героя «Белой вороны».
Житель Палестины, Домет стал подданным Оттоманской империи, а следовательно, и солдатом турецкой армии. Знание немецкого языка спасло его от непосредственного участия в боевых действиях, но не избавило от страшных картин армянской резни, устроенной турками. Домет пережил шок, от которого в сущности так и не оправился не только душевно, но и физически: его демобилизовали по состоянию здоровья, и он вернулся домой.
Но как на войне Домет был чужаком, так он им и остался до конца своих дней.
Он попытался сблизиться с еврейской интеллигенцией подмандатной Палестины, потому что видел в ней европейцев, которые несут европейскую культуру на его отсталую родину. Он восхищался евреями настолько, что написал пьесу о еврейском национальном герое Йосефе Трумпельдоре.
Эта пьеса стала кульминацией и последней точкой в его отношениях с руководителями сионистского движения, для которых пьеса «Трумпельдор» была аргументом в споре, возможны ли нормальные отношения между евреями и арабами в Палестине. Эта же пьеса настроила против ее автора многих арабов.
Оставшись без поддержки сионистов, Домет ищет связи с людьми, которые могут способствовать осуществлению его литературных замыслов, будь то иерусалимский муфтий или немецкий резидент в Палестине. И неважно, какой ценой. Например, резидент финансирует его газету при условии, что она будет антибританской и антиеврейской. Но эти связи Домета и погубили: мандатные власти узнали о его подрывной деятельности и ему пришлось срочно покинуть Палестину. Он переехал в Германию.
В Берлине, городе его мечты, Домет пытался пристроить свои пьесы в немецкие театры, понравиться немецкой публике, стать своим для немцев. Он даже женился на своем идеале – типичной голубоглазой немке. Нет, Домет не был идеалистом. К идеалу добавилось то обстоятельство, что отец его жены был строительным подрядчиком.
Однако чего бы ни добился Домет, в любимой Германии он оставался чужаком. Домет был готов и на это, только бы прославиться.
И тут возникает очень важная тема: какой ценой? Что человек готов принести в жертву ради возможности осуществить свои устремления?
Герой романа принес в жертву свободу выбора своей судьбы. Кто-то за него все время решает, как ему жить дальше.
Возможно, автор «Белой вороны» соединил личную жизнь своего невымышленного героя с вымышленной героиней как раз потому, что она-то самостоятельно принимала решения, причем такие неординарные, что тоже оказывалась белой вороной.
И возникает еще одна важная тема: белые вороны бывают разные. Эта тема настолько редко встречается, если встречается вообще, что было бы неудивительно, если бы роман назывался «Белые вороны».
Обилие персонажей, огромное количество событий превращает книгу Лазариса в историю жизни Палестины и Европы первой половины ХХ века. Недаром автор выбрал эпиграфом слова Томаса Манна «Каждый человек проживает свою жизнь не только как индивидуум, но, осознанно или нет,
жизнь своей эпохи, своих современников». И при этом ни один образ, ни одно событие не повисают в воздухе! Всего лишь намеченные или как бы случайно упомянутые в начале книги безымянные персонажи получают развитие в дальнейшем, что в свою очередь, дает автору возможность поднять новую тему.
Этот роман особенно интересен еще и тем, что события, определившие судьбы этих персонажей, стали нашим историческим опытом, который позволяет расставить наши исторические оценки. А главный герой романа в силу событий, свидетелем которых он стал, обретает некий дар провидения, но, увы, на пороге смерти.
Жанр книги Лазариса можно определить и как исторический роман, и как философский, и как психологический - довольно редкое, но замечательное сочетание. Как бы то ни было, от этого романа невозможно оторваться.
«Новости недели», 25.9.2003