Новая книга журналиста, писателя и переводчика Владимира Лазариса посвящена поэтессе, эссеистке и переводчице Эмме Лазарус («Семитские песни», «Пляска смерти» и др.). Фонетическая близость фамилий случайна: Владимир Лазарис – бывший московский еврей, репатриировавшийся в семидесятых годах в Израиль, тогда как Эмма Лазарус – американская еврейка, родившаяся в 1849-м и умершая в 1887-м году. Имя Лазариса известно русскоязычным чителям, пожалуй больше, чем имя Лазарус, хотя в Америке дело обстоит, по-видимому, наоборот: Эмма Лазарус – автор знаменитого «Сонета для Статуи Свободы», одно из четверостиший которого выгравировано на постаменте упомянутой статуи. Поскольку Статуя Свободы неразрывно связана в сознании ряда поколений с представлением о Соединенных Штатах, а сонет Э.Лазарус столь же неразрывно связан с представлением о Статуе Свободы, то пропуск в бессмертие поэтессе был обеспечен, так сказать, автоматически. В.Лазарис решил подробно познакомить русскоязычного читателя с этим «рецептом бессмертия», справедливо полагая, что жизнь и творчество его героини остаются для этого читателя тайной за семью замками.
Свою биографию Э.Лазарус автор начинает задолго до рождения поэтессы и кончает лет через двадцать после ее смерти, но на это у него есть свои основания. Сегодняшняя американская литература кажется немыслимой без ее еврейской составляющей (И.Башевис-Зингер, С.Беллоу, Ф.Рот, Н.Подгорец, Ц.Озик и многие другие), но в прошлом веке этой составляющей еще не было, и Э.Лазарус с ее «Семитскими песнями» и сионистскими эссе была, можно сказать, первой ласточкой, воспарившей в данном направлении. Интерес к процессу становления американской еврейской литературы естественен; он столь же естественно приводит автора к необходимости рассказать о становлении американского еврейства вообще, и первая часть книги посвящена именно этому рассказу. В.Лазарис ссылается на американского историка М.Шеппса, чья книга «Документальная история евреев в США» стала неисчерпаемым источником богатейшей и малоизвестной информации, использованной в «Сонете для Статуи Свободы».
Информацию, почерпнутую из книги М.Шеппса и других источников, В.Лазарис слегка расширил, щедро пользуясь для этого разрешенным писателю художественным воображением. Первые строки «Сонета» («Питер Стювесант с такой яростью нажал на перо, что чернильные пузырьки брызнули на бумагу и на его кружевные манжеты») задают всю литературную тональность книги. Это – распространенный жанр беллетризованной биографии. Поскольку речь идет о биографии творческой, в книге преобладает разговор о стихах и эссе, а поскольку, вдобавок, это творческая биография человека глубоко заангажированного в еврейские дела, то попутно мы узнаем и о тогдашних еврейских делах. Книга о поэтессе была бы суховатой без образцов ее поэтического вдохновения, и тут на помощь Лазарису-биографу приходит Лазарис-переводчик, который снабжает автора своими переводами стихов Эммы Лазарус.
Оговоримся сразу: поэзия Э.Лазарус не поражает размахом. Вполне профессиональный перевод вполне позволяет увидеть монотонность ритма, напыщенность образного строя и ходульность эмоций. Чтобы убедиться в этом, достаточно прочесть хотя бы заключительные строки из «Синагоги Ньюпорта»: «Пока шагов почтительную робость/ Хранят полы, святыне нет конца,/ Как у Куста горящего, сбрось обувь/ Пред вечной тайной Смерти и Творца». Или из сонета на смерть Эмерсона, старшего друга, учителя и покровителя поэтессы: «Отец и Мастер! Нас любовь сомкнула,/ Она – не слава – громче всяких од,/ И Тень твоя как будто промелькнула,/ Нам запретив оплакать твой уход». Строго говоря, Э.Лазарус была весьма слабой поэтессой – до европейских и даже американских современников и собратьев по перу ей было далеко. Тем не менее и знаменитый Эмерсон, и не менее знаменитый Тургенев отдавали ей дань искреннего уважения. Ее высоко оценивала американская еврейская и нееврейская критика того времени. Надо думать, это признание было связано с новизной темы, которую она привнесла в американскую поэзию. Начав с вполне универсальных тем, она к началу 80-х годов постепенно почти полностью перешла на еврейские мотивы. Время еврейских погромов в России совпало с зародившимся у нее интересом к Гейне, а последующая массовая эмиграция русских евреев в Америку – с открытием своего еврейства. Ее поэзия, оставаясь по-прежнему рассудочной и суховатой, обрела силу внутреннего чувства, продиктованного осознанием вековых еврейских страданий. Имманентная логика этого чувстсва побудила ее обратиться к изучению иврита и идиша, а отсюда уже было рукой подать до увлечения протосионистскими идеями Дж.Элиота (роман «Даниэль Деронда»), Л. Олифанта («Земля Гилеад») и других английских авторов 80-х годов. Творческим итогом этого духовного развития стало знаменитое «Послание к евреям», в котором Э.Лазарус с неженской трезвостью и четкостью проанализировала ситуацию еврейства и высказалась за «национальное возрождение как единственное решение вечного вопроса, единственную гавань и прибежище после долгих скитаний». Одновременно она столь же четко постулировала, что «американскому еврею… нет нужды связывать свои надежды с образованием еврейского государства. Американскому еврею нужно лишь проявить бескорыстное сострадание к своим угнетенным братьям и содействовать, насколько в его силах, созданию для них безопасного убежища».
Вся программа будущего Еврейского Агентства и Магбита (равно как и весь современный конфликт между Израилем и диаспорой) уже содержится в этих словах.
Было только естественно, что в пору создания легендарной Статуи в нью-йоркском порту, которая должна была стать символом надежд для всех беженцев из Старого Света, певец сострадания, каким была Эмма Лазарус, первым откликнулся на знаменательное событие. Сонет, сочиненный ею для выставки-аукциона, где собирались недостающие средства на постамент для Статуи Свободы, оказался не только чеканной поэтической формулой, осмыслявшей символику «Нового Колосса», но и своего рода итогом всей жизни поэтессы – творческой, еврейской и общегражданской. Спустя четыре года Э.Лазарус скончалась от рака в возрасте тридцати восьми лет. Несмотря на скромность поэтического дарования она завоевала бессмертие. Как убедительно показывает В.Лазарис, рецепт этого бессмертия состоял в сочетании искреннего национального чувства с глубоким историческим прозрением, вспыхнувшим от соприкосновения с уникальным и глубоко символическим событием. В истории литературы – и просто истории – есть немало таким «строчек на века»: «Марсельеза», «Хатиква» и вот – «Сонет для Статуи Свободы».
Книга В.Лазариса подстать ее героине – скромный, но искренний след увлечения, сострадания и признательности. Она заметно уступает другим книгам этого автора (особенно его военным повестям и сборнику интервью об израильской армии): не так свежа по материалу и не вызывает столь же сложных размышлений. Она даже во многом шаблонна. Но в своем жанре она несомненно удачна. Русскоязычный читатель узнает из нее то, чего он не знал и что стоит узнать, коль скоро он хочет прослыть «культурным человеком». Она прекрасно, даже роскошно издана, с большим полиграфическим вкусом оформлена, замечательно проиллюстрирована (все это – несомненная заслуга художника Д.Менделевича) и легко, прозрачно написана (что уже заслуга автора). Эта книга заслуживает места на полке с табличкой «Жизнь замечательных людей».
(Журнал «22», №76, 1991).