У повестей В.Лазариса «Резервисты» и «Бункер», выпущенных недавно отдельной книгой, была
дурная реклама. Несколько месяцев читателей русских зарубежных газет и журналов мучили
сообщением, что талант Лазариса – где-то на уровне Гашека и «проницательной горечи» Ремарка.
Боюсь, она сослужила его книге дурную службу: от рекламы попахивало дешевкой! Поэтому сначала
хочу заверить читателя: плохая реклама рекламирует не обязательно плохой продукт. Книга
Лазариса,конечно, вовсе не является «обязательным чтением для всех, кто хочет узнать Израиль»,
но она небезполезное чтение для того, кто хочет его узнать.
Лазарис, действительно, не Гашек, и уж, тем более, не Ремарк, но он –хороший писатель,
досконально знающий свой предмет – «низы» израильской армии, и его наблюдения точны,
ярки и написаны весьма неплохо.
Читаешь и вдруг впервые обращаешь внимание на вещи, с которыми любой здешний резервист
свыкся настолько, что их просто не видит: ну, например, как трудно командирам обучать
солдат, которые не владеют языком; какую невероятно смешанную компанию представляет
собой буквально любой военный коллектив в израильских боевых частях (кроме, может быть,
спецподразделений – о них ничего не написано) – мешанина не только языков, но и
ментальностей, верований, возрастов, профессий… или о том, что единственным сыновьям
запрещена служба в боевых частях: род надо беречь! Или о том, почему так естественен
в армии профиль 97, а не 100…
Все это мелочи, быт, пустяки, но из них складывается ЖИЗНЬ, та единственная у человека
жизнь, значительную долю которой каждый израильтянин отдает своей армии, включая «хамсин»,
от которого у солдат регулярные недельные запоры, и кончая наркотиками, от которых твой
подкурившийся в карауле товарищ может вместо врага подстрелить тебя самого – уже ничего,
кроме желания убить кого-нибудь, он не ощущает.
Израильтяне гордятся своим ЦАХАЛом: «лучшая боевая сила в мире» и прочее. Они с
невероятной болезненностью относятся к любой критике в ее адрес (вспомните, как
негодовали на Гр.Свирского, посмевшего скептически отзваться о порядках в ней в «Прорыве»).
Вл.Лазарис служит в этой армии, но лишних комплиментов не хочет делать – ни армии, ни стране.
Слишком дорого любая лесть обойдется ему самому потом, на поле боя… Он расскажет
читателю и о мафиози из Нетании, шантажирующих его товарища по взводу, владельца ресторана;
и о бюрократах из Сохнута, у которых грузинский богатырь Хуцишвили выбил квартиру – могучим,
смертоносным кулаком. Он помнит о хамстве сержантов, об отчужденности всех от всех –
«англосаксов» от «русских», сефардов от ашкеназов, и португальского аристократа от всех
вместе взятых. Он знает, что израильская армия такая же, как всякая другая: «Умников тут
не любят. Вообще не любят тех, кто открывает пасть. Держи пасть закрытой и будешь у
начальства на хорошем счету».
Главная тема книги – не израильская армия. Главное – это мы, «олим ми-русия»,
попавшие в нее. Не солдат сам по себе интересует Лазариса, а бывший советский
гражданин, со всеми присущими ему комплексами, традициями, сомнениями, окруженный
своими новыми согражданами и новыми для него обычаями и привычками. Этот «русский»
все время живет, сравнивая «здешнее» и «союзное» – пока не привыкнет к «здешнему» до
того, что перестанет замечать его специфику. Слушает он лекцию в ЦАХАЛе, а слышит
старинное политзанятие, только слово «коммунизм» заменено на «сионизм», а так все те
же, как будто бы, до тошноты надоевшие формулировки. И ему нужнее замечание непривычного
к политзанятиям соседа-американца, чтобы заметить: а ведь в здешних лекциях его никогда
не учат ненавидеть другую нацию. Нет «американского империализма», «немецкого реваншизма»,
«китайского гегемонизма». Есть только «враг». Враг – это тот, кто воюет с его новой
родиной – Израилем. Независимо и вне от его национальности.
«Русский» – это человек, который подозрительно настроен и видит подвохи против себя
на каждом шагу: он привык, что государство его всегда обманывало, и единственный способ
сопротивления власти – это уловки и обманы (кстати, это вовсе не свойство русского еврея,
переселившегося в Израиль, а коренное свойство страны, в которой мы родились: вспомните
крестьянских героев русской прозы от Тургенева до Некрасова в прошлом и до солженицынского
Ивана Денисовича в настоящем). А когда он вдруг убеждается, что все не так, что он
действительно свободен, тогда вылезает наружу анархическое хамство, презрение раба ко
всем государственным авторитетам, вообще ко всему, что на него не похоже или ему
непонятно, и солдаты хамят своим командирам, и дерутся в казарме по случаю «Сильвестра» –
одним словом, «С Новым годом, товарищи солдаты и матросы, генералы и адмиралы...»
Но сила Лазариса в том, что он показывает ПРОЦЕСС, не его начало или конец, а именно процесс
превращения русского еврея в израильтянина. Показывает, как возникает армейское братство
не ради сионизма, родины и прочих абстрактных понятий, а ради вот этих СВОИХ людей, с
которыми каждый год ходишь в «милуим» и живешь рядом, и умираешь с ними рядом. Солдаты
и офицеры, оказавшиеся во время войны заграницей, рвались поскорее обратно в Израиль,
на войну. Потому что, при всей разнице ментальностей, в этом плавильном котле, именуемом
Израилем, из евреев разных стран, языков, менталитета, на наших глазах в этой книге
начинает выявляться новая историческая общность – израильский народ.
Очень русская черта в Лазарисе, не еврейско-русская только, а именно русская, причем
современно русская – это стихийная, нутряная ненависть к войне. Недаром свою первую
повесть «Резервисты» он кончает таким знакомым каждому приехавшему из СССР человеку
заклинанием, тем более трогательным, что вложено оно в уста солдата: «Только бы не
было войны! Только бы не было войны…»
Но все-таки книга Лазариса – это не очерки из армейского быта, а проза, и потому
наиболее ярким и художественно впечатляющим стали не те или иные пацифистские восклицания,
а образы – например, отца героя, Левы Кригера, умершего в Москве. Образ хорошего человека,
доброго по натуре, психологию которого исковеркала Вторая мировая война: оставшиеся после
нее три десятилетия он продолжал жить по законам, усвоенным на фронте – старался побольше
поесть (завтра может не быть еды), побольше выспаться (завтра могут не дать доспать) и
жить по принципу: «Я выполняю приказ вышестоящего и отдаю приказы нижестоящим» –
современный Беликов, человек в футляре, на войне выживший, но, оказывается, смертельно
раненый ею в душу. И в сопоставлении с ним дан главный герой, его сын, отринувший судьбу
отца и высшей ценностью для себя поставивший «свободу выбора», хотя такая свобода – отнюдь
не счастье, а наоборот, источник тяжкого, мучительного душевного напряжения. Свобода для
человека не всегда, не для всякого и не изначально лучше несвободы, – как бы говорит автор, –
иначе все люди давно добились бы свободы! Свобода есть тяжкое бремя, и человек выбирает
ее по доброй воле, вопреки ПРЕИМУЩЕСТВАМ несвободы, свобода есть то, что нужно некоторым
из людей, и ничто без этой ноши им в жизни не сладко. Для героя, например, это свобода
выбрать – «мотать» ли ему из Израиля, где тяжкий «милуим», отнюдь не вызывающий у солдата
романтический восторг, и еще фанатичные соседи, с подозрением наблюдающие за его бесплодной
женой, носящей странное имя Женя, и прочее, и прочее… Мы наблюдаем процесс выбора и понимаем,
что вот именно свобода выбрать Израиль самому, по своей воле, выбрать тяжкое, сложное, но
близкое душе – и есть та ценность, которая удерживает героя на якоре в Израиле. Из России,
где его держали на цепи закона, он удрал – может быть, именно и только из-за этой цепи
закона! В Израиле, откуда удрать так легко, он, пожалуй, останется. И будет ходить в
«милуим».
В заключение – о недостатках книги. Меня, по совести говоря, раздражал ее юмор, ее шутки,
грубые и непрезентабельные. Пока я вдруг не сообразил: да ведь это все-таки не очерки –
здесь проза и ее герой, солдат Лева Кригер, и шутки у него и у его друзей должны быть
солдатскими. Теми самыми, которые известны под названием «солдатский юмор». Так и было
автором задумано…
И – вместе с автором: «Только бы не было войны! Только бы не было войны…»
«Круг», август 1988 г.