|
Внешне все было, как в прошлом году: толпа журналистов, отменная организация, очень интересные дебаты, кулуарные разговоры, много вкусной еды и развлечений.
Новинкой стали два заседания, посвященные секториальным СМИ – ультраортодоксальным и русскоязычным, что само по себе было полезным делом для исследования этих микромиров.
1.ВОКРУГ ТЕРРОРА
Моше Шленский, ведущий заседания на тему «Освещение террора – трудные новости или массовое развлечение?», начал с воспоминаний о первой Ливанской войне 1982 года, когда спецназ ЦАХАЛа обнаружил в Бейруте архив ООП, где оказалась такая инструкция: предпочтительно обстреливать не Кирьят-Шмона, а Нагарию – там живет больше ашкеназов, и для евреев это будет более болезненный удар.
Журналист 2-го телеканала Менахем Горовиц сказал, что «террористы уже давно обратили внимание на другое: ни обстрел Кирьят-Шмона, ни обстрел Нагарии не вызовет такой реакции, как обстрел больших городов. Восьмилетний обстрел Сдерота и прилегающих к сектору Газы населенных пунктов быстро стал рутиной. Поэтому во время второй Ливанской войны израильтяне так перепугались, когда ракеты рвались в Хайфе, а уж Тель-Авив – это красная черта.
Бен-Дрор Ямини из «Маарив» (который на этот раз кочевал с одной дискуссии на другую)
отметил, что «израильские СМИ проводят различие в своих сообщениях о результатах обстрела, в зависимости от того, каково социо-экономическое положение населения данного города. Кто интересовался бы жизнью в таком захолустье, как Сдерот, если бы не обстрел!»
С Ямини согласился пресс-секретарь колледжа «Сапир» Шимон Тамир: «Когда ракета падает в Сдероте или в Кирьят-Шмона, идет красочное описание «простых граждан» и «случайных прохожих», нередко – новых репатриантов, где эмоции оттесняют факты. В то время, как обстрел Ашкелона освещается гораздо серьезнее».
Представитель пресс-службы ЦАХАЛа, майор Авиталь Коль рассказала, что на работу 800 иностранных журналистов, постоянно находящихся в Израиле, повлиял экономический кризис (сокративший число новостных бюро), но, кроме того, они постепенно утратили интерес к Сдероту и всему, что происходит на юге. Как они говорят: «Ну, еще один снаряд, еще одна ракета – и что? Мы уже сообщали об этом тысячу раз!» Что касается истории с перехватом пропалестинской флотилии, то поначалу все инкоры говорили, что их это вообще не интересует, но потом устроили из этого настоящий фестиваль. Как воспринимают в мире ЦАХАЛ? Таким же агрессором, как Иран. Да, мировые СМИ ставят нас на одну доску. В израильских солдатах видят не 18-летних мальчишек, а военную машину для убийства и разрушения».
Гидеон Леви из «Гаарец» уже четверть века защищает права палестинского народа, распиная Израиль из недели в неделю.
После длинной тирады об «убийстве детей во время операции «Литой свинец», и привычке сбрасывать однотонные бомбы на дома, где могут быть дети», Леви сказал: «Что поделать, если антисемитов во всем мире больше интересуют 1500 убитых палестинцев, чем одна убитая израильская собака, которую так оплакивали наши СМИ?»
На это Менахем Горовиц ответил: «Вы всегда занимаете одностороннюю и экстремистскую позицию. Вас почитать, так получается, что мы – злодеи, а палестинцы – святые и несчастные».
Майор Коль сообщила, что «главным источником информации для инкоров остается английское издание «Гаарец», результатом чего становится односторонняя картина Израиля. Если бы «Йедиот» и «Маарив» переводили на английский язык, общая картина была бы намного более сбалансированной».
На что Леви заметил: «К сожалению, меня, в самом деле, больше читают заграницей, чем в Израиле. Но почему мы все время говорим о том, что о нас думает мир, и как мы выглядим в его глазах? Давайте говорить о том, что мы об этом думаем».
Профессор Заки Шалом из университета им. Бен-Гуриона напомнил о прямой связи террора с израильской политикой: «На выборах 1996 года, после убийства Рабина, два теракта в Тель-Авиве изменили политическую ситуацию». Но людям с короткой памятью стоит напомнить другое: в 1996 году Шимон Перес с большим отрывом лидировал во всех опросах общественного мнения против молодого противника по имени Биньямин Нетаниягу, повторявшего один и тот же лозунг «Перес разделит Иерусалим». Четырнадцать лет спустя ни у кого не вызывает сомнений, что человеком, который в самое ближайшее время разделит Иерусалим, будет вовсе не Перес, а сам Нетаниягу.
Интересно и важно знать, как реагируют на террор арабские СМИ. И здесь большую пользу принесло участие обозревателя по арабским вопросам 10-го телеканала Цви Йехезкели.
По его словам, «в арабских СМИ произошла настоящая революция – ТВ и Интернет стали лидерами. Свои телеканалы есть у Хизбаллы и у ХАМАСа, где террор называют «сопротивлением». Но и в арабском мире все больше понимают, что это никакое не сопротивление, а настоящий террор. Арабский директор школы из Рамаллы рассказал об отце своего ученика, который пришел к нему с требованием перевести его сына на два класса старше, и, получив отказ, разгневанный папаша вынул пистолет, пригрозив застрелить директора. «Тут я и понял, – сказал директор – что оружие, которое дал нам Арафат, теперь повернуто против нас». После этой цитаты надо уточнить, что оружие Арафат получил от Израиля по следам соглашения в Осло, и прежде чем одни арабы повернули его против других, они повернули его против Израиля.
Йехезкели также обратил внимание на строжайшую цензуру «Аль-Джазиры», которая «ни словом не упоминает о терактах против израильского гражданского населения. Для нее все израильское общество – это военный лагерь. В то же время кто слышал о недавней войне между Саудовской Аравией и Йеменом, где было 4.000 убитых и 10.000 раненых?»
Вклад Йехезкели был немалым еще и потому, что он подобрал несколько фрагментов из внутриарабской полемики на разных телеканалах. В частности, сирийский врач-психиатр сказала об учении пророка Магомета: «Надо вскрыть головы проповедников этой религии и извлечь оттуда раковые клетки. Что это за религия, которая проповедует насилие?» В другом случае, во время дебатов между арабами из Катара и Ливана, ученый катарский шейх спросил своего оппонента: «Почему евреи все время нас побеждают? Неужели мы – такие кретины?»
Проф. Шалом сказал, что мы имеем дело с «ассиметричным конфликтом» и задался вопросом «не придаем ли мы слишком много значения освещению терактов?»
Бен-Дрор Ямини: «Нельзя поднимать руки и говорить, что весь мир – антисемиты. Нужно выявлять факты. Заграницей говорят, что к нам нельзя применять те же моральные мерки, что и к арабам, и есть разные правила игры на том же поле. «We hold you for higher standards» («Мы судим вас по более высоким меркам») – так говорит судья, т.е. международное общественное мнение. Другими словами: у вас высшая мораль, поэтому вас надо судить строже. Но ведь это – расизм. Не меняйте правил по отношению к нам. Расист тот, кто считает арабов недоразвитыми, применяя к ним низшие моральные мерки. Судите нас поровну. Я не хочу быть светочем для других народов. Знаете ли вы, что 99% терактов во всем мире исламские террористы совершают против арабов, но обвиняют в этом сионистов! Командование НАТО после бомбежки Белграда (не говоря о примере Дрездена) заявило: «Это – война. На войне и не такое бывает». А мы? От Израиля, который выставляют виновником всех бед во всем мире, приняли бы такое объяснение?»
2. ЛУЧШЕЕ ВРЕМЯ ДНЯ.
Самым большим изъяном Эйлатской конференции остается параллельное проведение интересных дискуссий, так что приходится бегать из зала в зал, выхватывая порой только обрывки и хвосты долгих споров. Так было с темой «Тихо: стреляют!», посвященной критической журналистике в эпоху террора. На сцене столкнулись два давних противника – уже упомянутые Бен-Дрор Ямини и Гидеон Леви. Ямини назвал его «бароном империи лжи», а Леви обвинил Ямини и всех коллег, что они «закрывают глаза на факты и обслуживают власть». Впрочем, одна его реплика вызвала аплодисменты: «СМИ, которые получают комплименты от пресс-секретаря ЦАХАЛа, должны встревожиться и проверить самих себя».
Но, кроме перепалки Ямини и Леви, негативную реакцию зала вызвали наскоки арабских журналистов, которые, похоже, приехали в Эйлат с единственной целью провокации, не пропуская ни одного заседания. Они пытались заглушать выступавших, выкрикивали оскорбления в их адрес («Убийцы! Военные преступники! Вас всех судить надо!»), а в своих выступлениях проводили одну и ту же мысль – преследования и дискриминации арабского меньшинства в Израиле. По непонятным причинам среди организаций-спонсоров, под эгидой которых проходила конференция, в этом году оказалась «Agenda», объединяющая еврейских и арабских журналистов, и занятая откровенно политической борьбой. Интересно, входит ли в эту ассоциацию Гидеон Леви?
Ведущая Илана Даян сказала о том, что за пределами Израиля почти неизвестно: «Может быть, нашей объективности мешает интимность, семейственность израильского общества, ведь мы знаем по имени не только солдат и офицеров, но их учителей и соседей, потому что мы слишком маленькая страна». А закончила Даян цитатой своего учителя, покойного основателя журфака Тель-Авивского университета Шалома Розенфельда: «Шесть часов вечера – лучшее время дня. В этот час ничего не происходит. После праздников – до новых налогов. После войны – до терактов. Но это всего лишь год, всего лишь день, всего лишь час, когда у нас есть ощущение, что мы – нормальный народ, живущий нормальной жизнью».
3. ЕСТЬ ЛИ У НАС СВОБОДА СЛОВА?
На заседании, посвященном свободе слова на примере Израиля, из всех участников выделялась главный военный цензор, полковник Сима Вакнин, которая сменила военную форму на цивильное платье. Другим участником был прошлогодний знакомец из США Фрэнк Лунц, занимающийся «сбытом Израиля» в рамках организации «Israeli Project».
Ведущая Анат Сарагусти (гендиректор той самой «Agenda») все время пыталась устроить обсуждение недавнего скандала в Цфате, где местный главный раввин призвал не сдавать и не продавать квартиры арабам, и вообще «изгнать их из святого города». «Надо ли было брать у него интервью? Надо ли было давать трибуну ему и его расистским взглядам? И где проходит граница между свободой слова и подстрекательством?» – спрашивала Сарагусти, но почему-то никто не захотел связываться с раввином, так что беседа перешла на главный вопрос: что считать свободой слова?
Тон задал адвокат Миби Мозер, процитировав знаменитую платоновскую формулу о «свободе, которая кончается там, где начинается нос моего соседа». А потом сказал, что «мы слишком часто говорим о свободе слова, но на практике суды ограничивают ее самым странным образом. Например, судья решает, разрешить ли полиции получить распечатку телефонных бесед журналиста. Казалось бы, ничего криминального тут нет. По долгу службы журналист ведет телефонные разговоры, да еще защищен законом от раскрытия своих источников. Но судья решает, что раз полиция ведет расследование, надо дать ей право получить распечатку. Вместо того, чтобы вызвать на допрос журналиста и услышать его версию. Таким образом, и суд, и полиция нарушают свободу прессы и попирают свободу слова».
Начальник следственного отдела и разведки израильской полиции, генерал Йоав Сегалович и в этом году был в ударе: «Что касается подстрекательства, то полиция порой не торопится с возбуждением уголовного дела, а требует экспертного заключения. Как раз по той причине, что в демократическом обществе надо беречь свободу слова, сохраняя сбалансированную систему. Вы можете удивиться, что вообще делает полицейский там, где обсуждают свободу слова? Но почему же вы, журналисты, ничего не говорите о своей самоцензуре – что сообщать и что – нет? Есть ли экономические соображения в журналистском расследовании – что и когда обнародовать? В свое время была партийная пресса, но тогда хотя бы знали, кто за этим стоит. Теперь нет ни лиц, ни имен – только абстракция под названием «свобода слова». Кто фильтрует информацию? В самом ли деле есть свобода слова для журналиста, работающего в частной газете или на частном телеканале? Я-то знаю, кто стоит за той или иной публикацией. Но вопрос в том, знают ли это граждане? У магнатов, которым принадлежат и газеты, и ТВ, и Интернет-сайты, есть огромное влияние и способность заткнуть рот любому, кто захочет воспользоваться своей свободой слова. Вообще мой давний принцип состоит в том, что там, где необязательно говорить, предпочтительно молчать».
Бен-Дрор Ямини: «При этом у каждого генерала полиции есть свой журналист, а у каждого полицейского репортера – свой генерал. Преподавая журналистику, я знаю, что многие из моих студентов не станут журналистами, но я хочу, чтобы они стали критичными читателями. СМИ часто делают совершенно безответственные вещи под прикрытием свободы слова. У нас полно манипуляций, и порой мы сознательно не публикуем точной информации. В результате свобода слова все быстрее превращается в силу слова, т.е. в свою противоположность. Я не думаю, что есть святость и высшая ценность свободы слова. Все ли дозволено? Нет. Нужны ли тормоза? Да».
Сима Вакнин: «Хотя я стою во главе организации, сокращающей свободу слова самым жестким образом, у нас в стране она огромна и всеобъемлюща. Верно, что среди демократических и либеральных государств только у нас есть цензура. В то же время в США журналистку, не раскрывшую источник своей информации, отправили в тюрьму. У нас ни один журналист в тюрьме не сидел».
На реплику из зала, что «суд и полиция, с которыми рука об руку работает военная цензура, гробят СМИ», Вакнин ответила, что «из сотен тысяч прошений опубликовать статью на военную тему, мы разрешает 80%. А в прошлом году был всего 21 судебный запрет на публикацию статей, да и то по инициативе Общей службы безопасности».
Яир Грин из университета им. Бен-Гуриона привел пример тамошнего зав. кафедрой политологии, профессора Нива Гордона, который опубликовал в «Лос-Анжелес таймс» статью с призывом к бойкоту Израиля, результатом чего стал бойкот самого Гордона. «Нужно отличать абсолютную академическую свободу – сказал Грин – от свободы слова», и добавил, что в конце ноября университетский сенат рассмотрит вопрос об изменении этического кодекса, чтобы исключить случаи вроде статьи Гордона, введя наказание за подобные призывы».
Рони Римон, специалист по связям с общественностью, на своем опыте лучше многих других знает, что такое слово, насколько велика его свобода и как бороться с попытками лишить его слова. «Недавно по ТВ был негативный репортаж об экономической компании, с которой я работаю. Трое ее критиков получили 6,5 минут и им не задали ни одного вопроса. В то же время мне, представителю компании, дали полминуты. Что это, если не фиговый листок вместо свободы слова. В ответ мне обычно говорят: «Так делаются дела в СМИ. Что ТВ, что газета, одно и то же, ты говоришь – мы вырезаем». Так все и было: сколько раз я давал интервью, которое либо не передавали, либо урезали, объясняя это тем, что «ваша реакция не была конкретной». Тогда я стал их заранее спрашивать: «Сколько слов вы мне дадите? Двадцать? Будет двадцать. Но без вашей цензуры, договорились? Двадцать – и ни слова меньше».
Фрэнк Лунц: «Сидя здесь, среди евреев, я понял, как себя чувствовал Моисей на тридцать девятом году блуждания по пустыне. Скажите, ради Бога, почему госпожа Сима Вакнин носит титул «главного военного цензора»? Измените это название и, чем скорее, тем лучше. В Америке вас не поймут. Может быть, вы к этому привыкли, но, обращаясь к миру, вы говорите о свободе – при вашей цензуре. Почему, объясняя право Израиля на существование, вы говорите так долго и длинно? Почему вы пользуетесь словом «режим» (режим безопасности, режим изоляции территорий), которое обычно связано с диктатурой. Применительно к Ирану это совершенно верно. Но к Израилю? Нонсенс! Еще в прошлом году я говорил на этой же конференции о недопустимости использования слова «разделение», которое переводится на английский как «сегрегация», тут же вызывая ассоциации с ЮАР. В результате Израиль автоматически приравнивают к ЮАР. Будьте ответственны, и дайте миру возможность понять и поддержать Израиль – единственное государство в мире, где устраивают конференцию для обсуждения того, до чего у вас плохая страна».
4. УЧИТЕ ЯЗЫК
Чудесной темой с чудесным заголовком «Высунув язык – политизация языка СМИ» стало обсуждение того, что и как пишется и говорится в израильских СМИ. Здесь тон задавала доктор филологии университета им. Бен-Гуриона Пнина Шукрун-Нагар. Она призвала слушателей обратить внимание, какую совершенно разную смысловую и эмоциональную нагрузку несут сообщения о ракетном обстреле, в зависимости от того, что произошло с ракетой – упала, взорвалась, убила, была выпущена. А также кто стрелял – палестинцы в целом, террористы, боевики или ХАМАС? Что сделал ЦАХАЛ – убил или ликвидировал? Какой была реакция системы безопасности – она заявила, разъяснила или пригрозила? Так же важны грамматика и время: «начали обстрел», «возобновили» или «стреляют»?
Все сказанное касается не только борьбы с террором, но и освещения ультраортодоксального сектора, для которого типичны сплошные обобщения: «ультраортодоксы», «на ультраортодоксальной улице», «в ультраортодоксальном секторе». Когда речь идет о матери-садистке, надо ли особо подчеркивать, что она из ультраортодоксальной среды, если ничего не подчеркивается в случае светской матери, которая убила своих детей. Если же кто-то решил избежать такого ярлыка, о той же матери-садистке напишут, что она живет «в ультраортодоксальном районе Иерусалима». Точно так же, чтобы не говорить «арабы», у нас сообщают о «представителях нацменьшинств», которые живут «в деревне на севере»».
Ветеран израильских теледикторов Хаим Явин сегодня уже смотрит на все происходящее со стороны: «Почему так важно говорить о лексиконе? Потому что нельзя отделять политику от сообщения о ней, т.к. у каждого продюсера и журналиста есть свое мировоззрение и свой лексикон (из Тель-Авива или Бней-Брака). Есть красная черта, но я не уверен, что она проходит в редакции. Кроме того, в светских и в ультраортодоксальных СМИ разная красная черта. Мешает ли это работе журналиста? Мешает ли ему то, как он называет поселенцев – «поселенцами» или «жителями»?»
Хагай Сегаль из еженедельника «Макор ришон» («Первоисточник»): «Арабов Западного берега мы называем палестинцами, арабов Галилеи – арабами. Надо решить, либо они все – арабы, либо – палестинцы. «Политический процесс» точнее и нейтральнее, чем «мирный процесс». Так сделали даже в Госдепартаменте США после начала второй интифады. А в наших СМИ все еще идет «мирный процесс». То же самое с «Западным берегом». Какой же это «Западный берег», если это – Иудея и Самария? Зачем лицемерить и чего нам стесняться, если мы говорим о своей земле, а не о чужой «территории»?»
Хаим Явин: «На Гостелерадио с самого начала было запрещено говорить «Западный берег», поэтому были «Иудея и Самария», а также «контролируемые территории» и «удержанные». Я еще помню время, когда даже ООП запрещалось упоминать».
Уди Хирш, зам. главного редактора популярнейшего портала «Уалла»: «Обратите внимание, что у нас называют солдат «детьми» и «сыновьями», что совершенно не принято в мире. Точно так же мы пытались преуменьшить силу Хизбаллы, говоря о том, что в Ливане ЦАХАЛ воюет с террористами. Но он воевал с настоящей армией. Пусть небольшой, но профессиональной».
Эмили Амруси из поселения Тальмон работает в ежедневной бесплатной газете «Исраэль ха-йом» («Израиль сегодня»): «Нет больше Эрец-Исраэль. Только Мединат (государство) Исраэль. О первом не рекомендуется говорить. О разбившемся космонавте Илане Рамоне написали, что он «пролетал над Государством Израиль». Меня называют «поселенкой». Почему? Называйте меня «жительницей поселения». Нет, это слово приберегают только для некрологов. Но что такое «поселенец»? Это что, профессия? Человек может быть бухгалтером или учителем, но в СМИ он всегда остается поселенцем».
Пнина Шукрун-Нагар: «Такова природа языка, отражающего и перемены в обществе, и смену взглядов. По всем исследованиям, в Израиле погоду делают мужчины-ашкеназы, живущие в центре страны. Они и определяют господствующий политический лексикон. Недавно я слышала интервью с раввином, которого журналистка спросила: «Вы нас ненавидите?» Кто это «вы» и кого «нас»? Подобные обобщения недопустимы».
Журналист 10-го телеканала Мики Розенталь: «Тогда и вы не обобщайте, когда говорите «СМИ». Кто это «СМИ»? Есть журналисты с именем и фамилией. Вот их и называйте».
Пнина Шукрун-Нагар: «Утвердившийся в СМИ язык и лексикон отражают совершенно определенную группу журналистов – 1, 2 и 10 телеканалов, и трех центральных газет – «Йедиот ахронот», «Маарив» и «Гаарец». «Удержанные территории» – это тоже далеко не нейтральное понятие. Надо, чтобы у каждого сектора были свои представители. Обратите внимание, кого называют «экстремист» (всегда правый лагерь) и кого – «радикал» (всегда левый). Кто «толпится», «собирается» и «принимает участие» в демонстрациях? Все это – не менее политические определения, чем «оккупированные территории».
Стоило только прозвучать словам «оккупированные территории», как со всех сторон послышались возмущенные голоса арабских журналистов, и в последующем восточном базаре потонула реплика анонимного слушателя: «У кого это мы захватили территории, если в 1988 году король Хуссейн от них отказался? Так чьи же территории мы оккупировали?»
4.УЛЬТРА-АНАХРОНИЗМ.
Ультраортодоксальные СМИ (далее УСМИ) – не только микромир. Это еще и параллельный мир, в точности отражающий очевидный парадокс: несколько сот тысяч человек ухитряются одновременно жить в Государстве Израиль и вне его, доить государство и бороться с ним, пользоваться всеми его возможностями и поносить его на каждом углу. В этом смысле УСМИ выполняют отведенную им роль, успешно справляясь с ней уже двести лет. Это стало ясно из обзорного сообщения журналиста 10-го телеканала Авишая Бен-Хаима, занятого регулярным освещением жизни ультраортодоксов. По его мнению, УСМИ – явный анахронизм. Так же, как в свое время они боролись с еврейским образованием и просвещением, а потом – с сионизмом, теперь они ведут борьбу, чаще оборонительного характера, против светского населения его же средствами. С 1995 года в УСМИ входит несколько десятков радиостанций (включая пиратские) и Интернет-сайты, хотя последнее запрещено раввинами, как явная скверна. Любопытно и то, что те, кто не желают иметь дело с компьютером (и, Боже упаси, не держат дома телевизора), могут узнавать новости по специальным телефонным линиям, работающим как разновидность радиостанции. При этом, несмотря на технологический прогресс, на стенах религиозных кварталов по-прежнему красуются «пашкивили» (то бишь, пасквили), как называют листовки для сведения счетов.
А что можно сказать о качестве УСМИ? Можно ли называть их журналистов журналистами, газеты – газетами, а радио – радио? Об этом достаточно красноречиво поведал министр жилищного строительства Ариэль Атиас –
восходящая звезда ШАС, который лишен примитивной одержимости своего председателя Эли Ишая, но ему далеко до политической прозорливости и абсолютного обаяния легендарного Арье Дери.
Министр прямым текстом сказал следующее: «Цель УСМИ – поставлять потребителям отфильтрованные (!) новости. Мы не хотим знать о насилии в семье, о педофилах и обо всем негативном в израильском обществе. Если любая из наших газет напишет хотя бы о банковском ограблении, наши читатели перестанут ее покупать. Они еще разборчивее и критичнее, чем редакторы газет, и сами знают, чего они не хотят видеть и слышать. Они не хотят получать всю информацию. Но это вовсе не говорит об их ограниченности. Такое мнение распространяют светские СМИ, которые всегда травят ультраортодоксальных евреев. Мы требуем, чтобы все публикации были сбалансированы, и чтобы на радио и ТВ учитывали нашу особую чувствительность».
Не знаю, заметил ли министр, что он объяснил не только идеологическую подоплеку фильтрации новостей и любой информации, но и экономическую тоже. В этом и есть немаловажная причина самой настоящей, подлинно драконовской цензуры в УСМИ.
По поводу чувствительности ведущий, мой бывший коллега по «Голосу Израиля» Хаим Зисович, ушедший в пресс-службу Бар-Иланского университета, вспомнил, что, когда он помогал создавать новостную редакцию ультраортодоксальной радиостанции «Коль хай» («Живой голос»), там запретили сообщать, что приезжающий в Израиль с визитом Папа Римский – мало того, что не еврей, так еще и христианин. При этом тот же Зисович признал, что по отношению к ультраортодоксам все светские СМИ заняли единую позицию – «против паразитов», нередко демонстрируя полнейшее невежество в религиозных вопросах.
Профессор Хилик Лимор, специалист по масс-коммуникациям из колледжа «Сапир», согласился, что «невежество ужасное. Сегодня молодые журналисты лишены знаний, в газетах нет настоящей редактуры. Экономическая конкуренция привела к вульгаризации и американизации СМИ, чему способствует дешевая рабочая сила в лице малограмотных мальчиков и девочек».
Это соображение вышло за пределы дискуссии, касаясь общего положения дел в израильских СМИ, но бывший журналист «Гаарец» Шахар Илан вернулся к основной теме. Сегодня он входит в руководство ассоциации «Хидуш» («Обновление»), которая борется с религиозным засильем.
По словам Илана, «в УСМИ нет никаких журналистских расследований, да и вообще они часто предпочитают не откликаться на самые шумные скандалы. Так было с коррупцией в йешивах или с обвинениями известного раввина в сексуальных домогательствах к своим студентам. Никто из журналистов УСМИ не задавался вопросом, не грешно ли обкрадывать государство? Кроме того, говоря о качестве УСМИ, очевиден разрыв между их общественным и профессиональным значением. Они обслуживают свою общину. Что же касается их профессионализма, он находится где-то посередине между маленькой и большой газетой «Правда»».
Любопытная деталь: в светских радиопрограммах для полуночников ультраортодоксы вытеснили светских граждан. В то время, как вторые спят, первые еженощно и массово звонят на радио в попытке наставить народ на путь истинный. Кстати, на радиостанциях УСМИ женщинам запрещено брать интервью у мужчин, да и вообще женщин там раз-два и обчелся.
Ави Блюм, работающий на ультраортодоксальной радиостанции, сказал: «УСМИ – воспитательный инструмент. Двести лет мы воспитываем и прививаем нашу систему ценностей. У нас никогда не будет того, что не прошло фильтр. В том числе, критики раввинов».
Хаим Зисович буквально вырвал слова изо рта у большинства присутствующих: «В таком случае какие же это СМИ, если у вас нет критики общественных деятелей и религиозных лидеров? Вы не столько служите вашему обществу, сколько обслуживаете его вождей».
На это Ави Блюм пошел по другому пути, вернувшись к «травле и тенденциозности» со стороны светских СМИ: «Когда я сообщаю о посаженном в тюрьму министре финансов, я не пишу, что он – светский человек. В то время как светские СМИ всегда добавляют слово «ультраортодокс». Или вместо этого слова помещают фотографию в кипе. Это и есть настоящее подстрекательство».
О раввинском запрете Интернета Шахар Илан сказал, что «это – еще одно доказательство лидерского кризиса. Раввины, которые запрещают Интернет, похожи на людей, которые хотят остановить цунами голыми руками. Через 5-10 лет все УСМИ будут состоять исключительно из Интернет-сайтов – пусть и кошерных».
Не секрет, что в УСМИ запрещено обнародовать фотографии женщин. Поэтому в их газетах на ретушеров не меньший спрос, чем на журналистов. Однако порой дело доходит до курьеза: поначалу в комиссию Винограда, разбиравшую провалы второй Ливанской войны, входили только четверо мужчин. Потом к ним присоединилась женщина – проф. юриспруденции Рут Габизон, которую натурально заретушировали. Но не до конца, и на фотографии в газете появились четыре члена комиссии, а рядом с ними на столе – явно женские руки.
Итог подвел проф. Лимор: «Все СМИ вводят цензуру – не только УСМИ. Я хочу предельно заострить свою мысль: свободных СМИ нет. Свобода слова – выдумка владельцев СМИ, чтобы они могли свободно заниматься бизнесом и делать деньги».
5. МОСТ В ГЕТТО
Обсуждение русскоязычных СМИ (далее – РуСМИ) собрало самую маленькую аудиторию – едва ли двадцать человек, включая двух коллег по радио РЭКА, беэр-шевскую корреспондентку газеты «Вести», нескольких сотрудников рекламных агентств, одного фотографа и трех неизвестно, как и зачем попавших в зал арабских девушек. Видимо, они решили, что «русские» тоже будут говорить про оккупированные территории.
Не менее странно выглядел президиум: сразу два депутата «Кадимы» – самый свежий депутат Кнессета Нино Абесадзе и Юлия Шамалова-Беркович, но при этом ни одного представителя 9-го телеканала, чье отсутствие трудно объяснить: то ли его директор в грош не ставит израильскую журналистику и ее ежегодную конференцию, то ли панически боится публичной критики, которой он вполне заслуживает.
О ведущей Нино Абесадзе можно сказать, что своим ивритом она заткнула за пояс всю репатриацию 90-х и часть 70-х, и еще, что с ее избранием в Кнессет РуСМИ потеряли профессионала.
По мнению директора радиовещания на иностранных языках «Голоса Израиля» Шмуэля Бен-Цви, РуСМИ надо считать «культурным достоянием», хотя они остановились где-то на полпути между строительством моста и уходом в гетто.
Профессор Дан Каспи из университета им. Бен-Гуриона – самый крупный специалист по израильским СМИ, которым он посвятил в конце 90-х большое исследование «СМИ и политика», изданное отдельной книгой Открытым университетом.
Две страницы в этой книге отведены РуСМИ, и там же сформулирована главная мысль автора: «Неизбежность конечного поражения эмигрантской газеты парадоксальным образом таится именно в ее успехе». Теперь профессор Каспи предложил более лаконичную формулировку, распространив ее на все РуСМИ: «Их успех в самоуничтожении».
Кому-то из новых репатриантов не понравилось слово «эмигрантская», но проф. Каспи прав по существу, исходя не только из сугубо израильского опыта, но и мирового тоже. По его словам, «в 50-х годах в Израиле было полно иноязычных газет, но они постепенно умерли. Сегрегационные РуСМИ исходят из экономических интересов, сохраняя контроль над новыми репатриантами, иначе они потеряют источник доходов и им придет конец. Самое легкое и естественное – аплодировать этому «культурному достоянию», но я, как исследователь, могу сказать, что после двадцати лет русская община с помощью РуСМИ становится изолированной, чего раньше не было».
Профессор Каспи привел пример успешной профессиональной абсорбции двух новых репатриантов из Венгрии, которые начинали в газете на венгерском языке и перешли на иврит – покойные Эфраим Кишон и Йосеф (Томми) Лапид. Первый стал всемирно известным патриархом израильской сатиры, а второй – ведущим публицистом, радио- и тележурналистом, и политиком. Но вряд ли это – корректные примеры, потому что среди новых репатриантов из б.Союза не нашлось людей такого таланта, которые были бы в состоянии писать на иврите в центральной прессе, а также работать на радио и ТВ. Так что единственным дежурным примером остается спецкор «Гаарец» в Америке Наташа Мозговая, которая также успела поработать на 2-м телеканале, пока ее не убрали «за русский акцент».
Разумеется, нельзя обойтись без упоминания радио РЭКА, на котором я работаю много лет. Элементарная этика не позволяет мне говорить о своих коллегах и своей работе, но об одной вещи сказать надо. Хотя формально РЭКА входит в РуСМИ, она стоит особняком, будучи израильским радио на русском языке в прямом смысле слова. Первая составляющая неизмеримо важнее второй. Поэтому здесь не пахло и не пахнет ни гетто, ни изоляцией, ни мертвечиной, ни «они и мы», ни крестовым походом против Израиля, ни тоской по России. Не говоря о том, что только на РЭКЕ иврит ежедневно звучит наравне с русским языком во время синхронного перевода и уроков иврита. И уж, тем более, к РЭКЕ неприменимо понятие «сегрегационных СМИ», поскольку ее главной целью была и остается интеграция.
Юлия Шамалова-Беркович удивила тем, что она «создала газету «Вести» и 9-й телеканал». Но об этом можно говорить только на иврите, ибо внутри РуСМИ все помнят, что «Вести» создал Эдуард Кузнецов, взявший Шамалову-Беркович в отдел рекламы. Что касается 9-го телеканала, правильнее было бы сказать, что она его не столько создала, сколько убила во младенчестве. А ее преемник довел эту работу до конца с помощью «говорящих голов» (к тому же плохо говорящих) и бездарных российских сериалов. Однако все это не помешало Шамаловой-Беркович заявить, что «9-й канал скоро станет конкурентом 10-го канала». Единственное, в чем с ней нельзя не согласиться, это в том, что большой проблемой многих журналистов РуСМИ остается незнание иврита, включая ведущих нескольких программ 9-го канала.
Не обошлось без прогнозов того, сколько просуществуют РуСМИ. Так, директор программ частной радиостанции «Первое радио» Павел Маргулян уверен, что еще на одно поколение их хватит – «лет двадцать, не меньше». Тогда как проф. Каспи настроен более пессимистично, полагая, что до следующего поколения РуСМИ не доживут. И тенденции вместе со статистикой подтверждают его правоту. С другой стороны, в правоте не откажешь и Маргуляну, который посетовал на отсутствие представителей русскоязычных Интернет-сайтов, «потому что будущее за ними».
Совсем не ординарным было выступление генсека тель-авивской Ассоциации журналистов и организатора эйлатской конференции Йоси Бар-Мохи, который сказал: «У нас – расистское общество. Не только по отношению к арабам, но и к евреям из разных стран. После двадцати лет со дня массовой репатриации из СССР пришло время покончить с дискриминацией журналистов-репатриантов, чем занимаются все израильские СМИ. Сравните их с числом госслужащих-репатриантов. Я верю, что и через двадцать лет здесь будут РуСМИ, которых израильские СМИ не смогут переварить и проглотить».
Бывший директор «Голоса Израиля» Амнон Надав сказал: «У вас большевистский подход. Что значит «надо – не надо»? Все пойдет своим чередом. Потребителями РуСМИ останутся пожилые люди, которые не могут без русского языка. Так же, как в 60-х годах исчезли газеты на немецком, польском и румынском языках, исчезнут и РуСМИ. Потому что по-другому быть не может».
Анат Сарагусти: «Я не понимаю названия заданной темы – почему либо мост, либо гетто? Пусть будет и то, и другое. Пусть репатрианты из России сохраняют свою культуру, чтобы их дети читали Толстого в оригинале, а не в переводе на иврит».
Вот и договорились до Толстого. Послушал бы он,
на каком языке изъясняются радио- и тележурналисты РуСМИ!
И пишут тоже.
Говорите, что РуСМИ не умирают? Неужели? Почему же в таком случае исчезло два десятка еженедельников, а от четырех ежедневных газет осталась только одна, да и то благодаря мощной поддержке концерна «Йедиот ахронот», взявшего на себя все убытки, как и владелец 9-го телеканала Лев Леваев. Экономические обозреватели уже не один год задаются вопросом, почему столь успешный в прошлом «алмазный король» Леваев, владелец многомиллиардной империи «Африка-Исраэль», восемь лет подряд вкладывает деньги в свое единственное убыточное предприятие с нулевым рейтингом. Они сходятся на том, что политики здесь всегда было гораздо больше, чем трезвого коммерческого расчета. Правда, следует отделить газеты от электронных СМИ: в век Интернета у первых нет никакого иммунитета, и они умирают быстрее. Вторые, особенно Интернет-сайты, будут жить дольше – при условии, что следующее поколение новых репатриантов сохранит русский язык.
О качестве РуСМИ в Эйлате никто вообще не говорил – живы и слава Богу. Сабры не знают русского языка, поэтому готовы поверить любой клюкве о «высоком профессионализме» журналистов-репатриантов. А те боятся затрагивать такую взрывоопасную тему, да и вообще хоть что-то критиковать из опасения потерять рабочее место. Результатом стало сложившееся за долгие годы неумеренное самоупоение и самовосхваление, перешедшие в словоблудие, за которым давно исчез главный вопрос: чего стоят РуСМИ и насколько далеки они от народа?
|