Ежегодная журналистская конференция в Эйлате стала торжеством порядка и отменной организации в израильском царстве бардака. Стоило ждать целый год, чтобы 1.230 журналистов собрались «по гамбургскому счету» для обсуждения самых животрепещущих проблем израильских СМИ.
Диапазон тематики был очень широк – от talkbacks (откликов пользователей Интернета) и периферийной прессы до лоббистов и «полевения» СМИ.
РЕЗНЯ В ИНТЕРНЕТЕ
Разговор о talkbacks ведущий Гай Мероз начал с того, что пользователи «получили лицензию на убийство: чуть ли не ежедневно мне желают сдохнуть, и предрекают «такой же конец, как у Рабина», однако не проходит дня, чтобы я не проверял, сколько откликов и каких поступило на мои статьи. Но мы в неравном положении, потому что я ничего не знаю об авторах откликов и не могу защититься, а они знают обо мне все, включая домашний адрес, семейное положение, и при этом скрываются за полнейшей анонимностью».
А генсек Ассоциации журналистов Йоси Бар-Моха заявил: «Все авторы откликов – трусы и мерзавцы, которых надо привлечь к суду, а само явление – выжечь каленым железом».
Это и было лейтмотивом последующего обсуждения: есть ли какое-то противоядие против всемирной армии анонимных хулиганов, безнаказанно орущих отовсюду на разные голоса непечатные гадости, грубости и непристойности?
Причем, участники дискуссии, естественно, говорили только о том, что пишется на иврите, не имея ни малейшего понятия о той резне, которая не один год идет на русскоязычных Интернет-сайтах.
Собственно, именно так, предельно точно, и была определена тема – «Свобода слова или свобода резни?»
По словам доктора Цви Райха из университета им. Бен-Гуриона, технологический прорыв позволил Израилю опередить весь мир на шесть лет, и в 2000 году у нас появился новый жанр talkbacks – не журналистика, не полемика, а отклики пользователей, которые хотят не столько писать, сколько реагировать на разные публикации. И чаще всего эта реакция – предельно лаконична, не мотивирована, лишена всякой аргументации и состоит из площадной ругани. В то же время всем недовольным стоит знать мнение главного редактора «Вашингтон пост»: «Если кто-то из пользователей заявит, что Обама – идиот, мы этого не допустим, но, если он аргументирует свое утверждение, его отклик будет опубликован».
Поскольку среди участников были главные редакторы популярных порталов «Walla» и NRG («Маарив»), они уверяли, что проверяют и фильтруют отклики, не допуская клеветы, нарушения цензурных запретов и отправляя в мусорную корзинку до 50% того, что им пишут. Но в этой темной области законная сторона так же темна, и шквал откликов трудно взять под контроль. Тем более, думая, прежде всего, не о морали и этике, а о рейтинге, который и делает погоду. Интернет – не бумажная газета, тут свои законы и свой дележ территории, при котором пользователи застолбили себе поистине золотоносный участок. Вот квинтэссенция прогресса: от Форума – до форумов. Раньше кричали на площадях, сегодня – в Интернете. Шутка ли, одним нажатием кнопки ты можешь из любого места в мире прокричать во весь голос всё, что думаешь, и тебя все услышат, но никто не найдет. Конечно, если дело не дойдет до суда. Но по большому счету пришло время признать, что Интернет – это улица со всеми вытекающими последствиями.
По сути дела talkbacks стали отдушиной. Люди, которые чувствовали, что их никто не представляет, что им затыкают рот и в упор не видят, дорвались до трибуны. Они получили желанную свободу слова, даже не подозревая, что у нее тоже есть свои законы и ограничения, мешающие ей превратиться в анархию. И юридический вопрос состоит в том, до какой степени владельцы и администрация сайта обязаны ограничить свободу слова пользователей, чтобы она не входила в противоречие с требованием закона?
Далия Дорнер – бывший член Верховного суда (и, кстати, одна из судей Демьянюка, приговорившая его к смертной казни), а ныне – председатель Совета по делам прессы, без всякой политкорректности сказала, что израильские talkbacks – настоящая «канализация».
Адвокат Лиор Хариш считает, что ответственность за любые оскорбления и подстрекательство несет не только автор отклика, но и сайт. При том, что администрация сайта защищает авторов, не давая их личных данных. И здесь еще не разработаны соответствующие законодательные нормы, так что почти все зависит от мнения судьи, разбирающего конкретное дело.
А доктор Райх призвал «к перевоспитанию авторов откликов, чтобы от короткого, наглого, хамского лая перейти к аргументированным мнениям».
В принципе, во взвешенных откликах есть немало пользы, когда речь идет об исправлении ошибок, уточнении информации и пр.
По поводу регистрации, фильтрации и отбора откликов одна реплика из зала стоила обедни: «Если то, что мы видим на разных сайтах – результат фильтрации, она ничего не стоит. Вместо того, чтобы выслушивать мнения друг друга, мы все роемся в одной большой помойке».
В завершении доктор Райх сказал, что в разных странах мира под откликами есть кнопка с надписью «недостойный материал». Ее нажатие сразу привлекает внимание администрации, позволяя удалить запись. В Израиле нет ни такой практики, ни такой кнопки.
ИЗРАИЛЬСКАЯ ПРОПАГАНДА В ГОЛОМ ВИДЕ
Кто сомневался, что зал будет битком набит на обсуждении темы «Как говорить с миром – разъяснение или манипуляция?»
Начать с терминологии. Привычно инфантильное слово «асбара» (разъяснение) вызвало смех. Тем более, что первым смеялся сам министр по делам «асбары» Юлий Эдельштейн, сказавший, что иностранцы не называют его иначе как «министр пропаганды», а он предлагает назвать свое ведомство Министерством общественной дипломатии. Но мы будем говорить только о пропаганде без всяких эвфемизмов.
Формально пропаганда в Израиле есть. А теперь еще – и целое министерство со штатом и бюджетом. Но это не меняет того факта, что на деле, на местах, в СМИ израильская пропаганда не видна и не ощутима. Недавний пример: израильское руководство ожидало, что захват морскими коммандос иранского судна с оружием вызовет землетрясение во всем мире, но, занятый другими делами, мир этого просто не заметил. А все заморские лекции наших министров и генералов теперь заканчиваются не аплодисментами, а свистом, швырянием ботинками (в Ольмерта) и требованием выдачи судебного ордера на их арест.
Ведущий – Бен Каспит из «Маарив» – вспомнил, как тридцать лет назад они с товарищем, будучи заграницей, во весь голос говорили на иврите, а при слове «Израиль» все окружающие были в восторге. Сегодня израильтянам не рекомендуется говорить на иврите на улице, носить пакеты с надписями на иврите, а магендавид лучше спрятать под рубашку.
Министр справедливо оценил положение дел, как «катастрофу». Причем многолетнюю. Разумеется, Шестидневная война исключила необходимость в пропаганде, поскольку Давид, победивший Голиафа, стал самой лучшей пропагандой, но за четыре десятилетия Израиль и палестинцы поменялись ролями, и теперь уже нас воспринимают как Голиафа, и в этом полбеды. Другая половина связана с тем, что самый демократический форпост цивилизации на Ближнем Востоке не может себе позволить вести пропаганду так, как это делают арабы, перемешивая откровенную ложь с телекадрами разорванных тел и потоками крови.
Очень интересно было увидеть и услышать американского специалиста по «сбыту Израиля» (по-английски это звучит намного благопристойнее – The Israeli Project) Фрэнка Лунца.
«Верите ли вы, что игра проиграна?» – спросил Лунц. То ли в зале сидели пессимисты, то ли реалисты, то ли скептики, но ответом было общее «да». И для этого есть все основания.
Нам не верят. Мы всем надоели. Нас воспринимают как милитаристское государство, которое только и делает, что бомбит палестинские деревни и убивает детей. Нас бойкотируют университеты, а торговые сети не покупают израильские продукты. Почему? Видимо потому, что весь мир смотрит на нас исключительно через призму израильско-палестинского конфликта. Все крутится вокруг сугубо политических проблем. Так же, как Госдепартаменту и Белому дому не удалось убедить мир в том, что Буш умен, Израилю не удается никого убедить в том, что он хочет мира.
Профессор Иерусалимского университета Гади Вольсфельд уверен, что все – политика: как только мы договоримся с палестинцами, нам не нужно будет ежегодно вкладывать 15-20 миллионов шекелей в пропаганду и ломать голову над тем, как понравиться англичанам, шведам, французам, русским, испанцам и остальным обитателям земного шара.
Но в стройной теории профессора Вольсфельда есть одна закавыка: в 1993 году мы очень нравились всему миру. И в 1994 тоже. Тем более, в 1995, когда убили Рабина. Но, начиная с 1996 года, несмотря на чудовищную волну террора, с одной стороны, и уступки первого правительства Нетаниягу, с другой, мы почему-то перестали нравиться.
Как сделать, чтобы другие страны и люди нас поняли и встали на нашу сторону?
Лунц привел очень выразительный пример перевода с иврита на английский понятия «разделительное (или оборонительное) ограждение», которое превратилось в «separation wall». Первое напоминает о сегрегации, второе – о Берлинской стене.
Показав на сидевшего рядом офицера из аппарата пресс-секретаря ЦАХАЛа, капитана Авихая Дери, который днюет и ночует на арабских телеканалах, виртуозно владея арабским языком, Лунц сказал:
«Почему он появляется на экране в военной форме? Вы же пытаетесь убедить зрителей, что хотите мира. Посмотрите на человека в первом ряду. Это – пресс-секретарь ЦАХАЛа, бригадный генерал Бнейягу. Он пришел в джинсах, футболке и в сандалиях. Если вы не хотите выглядеть милитаристами, не показывайте по ТВ людей в военной форме».
Капитан Дери ответил, что до выступления по «Аль-Джазире» он советовался с профессорами-востоковедами, и они сказали, что для арабов, понимающих и уважающих только силу, военная форма очень важна, и вызывает доверие. Достаточно посмотреть на самих арабов.
Но Лунца капитан не убедил, и тот продолжил:
«И вообще, почему в израильской пропаганде не принимают участие красивые женщины – только мужчины, да еще с очень дурным английским языком?
У Израиля слишком много девизов и призывов. Это – хаос. А у арабов все говорят одно и то же тем же языком. У них все просто. У вас все сложно. Слишком много слов – слишком мало визуальных образов. Символов. Картинок. У американцев есть Статуя Свободы. А у вас? Есть ли у Израиля такой визуальный образ, который способен вызвать мгновенную симпатию во всем мире?»
В качестве примера Лунц показал фото женщины в гамаке среди пальм на берегу моря (что, кстати, можно было увидеть прямо из окна отеля «Ирод», в котором проходила конференция), и сказал, что 75% опрошенных женщин хотят лежать в таком гамаке, а 78% мужчин – с этой женщиной.
По Лунцу, из десяти заповедей пропаганды первые три места занимают простота, краткость и доверие.
Увы, израильским «разъяснителям» эта наука еще не по зубам. Тем более, что и в канцелярии главы правительства, и в МИДе, и в новообразованном Министерстве пропаганды на ключевых постах сидят партфункционеры или политические назначенцы с совершенно кондовым и зашоренным мировосприятием. Достаточно сказать, что уже полтора года
не могут найти арабиста в отдел пропаганды канцелярии главы правительства.
В то же время Лунц признал, что никогда еще у Израиля не было таких знатоков и мастеров своего дела, как Нетаниягу, Перес и новый посол в США Майкл Орен. Перес блистательно показал себя в полемике с турецким премьером в Давосе, цитируя антисемитскую хартию ХАМАСА. А Нетаниягу с трибуны ООН показал всему миру строительные планы Освенцима за подписью Гиммлера.
Конечно, не следует думать, что мессия Лунц вынет из кармана кролика, который сделает эффективной нашу никуда не годную пропаганду. И, тем не менее, было любопытно увидеть десять фраз, призванных вызывать симпатию и привлекать мир на нашу сторону.
1. Строить лучшее будущее.
2. Прогресс, процветание.
3. Сострадание, сотрудничество.
4. Ответственность.
5. Взаимное уважение.
6. Сосуществование.
7. Настойчивость и упорство.
8. Воинственный ислам.
9. Экономическая дипломатия.
10. Мы все в этом вместе.
Иными словами, по Лунцу, сначала надо убедить мир, какие мы хорошие, и только потом, какие арабы плохие. И то при условии, что к тому времени нас еще кто-то будет слушать.
Лунц также предложил чаще цитировать хартию ХАМАСА (цель – убивать евреев), и акцентировать внимание на крошечных размерах Израиля, где главный аэропорт им. Бен-Гуриона может легко оказаться в радиусе ракетного обстрела террористов.
Обсуждение показало, до чего абсурдно нынешнее положение: Израиль вкладывает миллиарды в истребители и в йешивы, но экономит на пропаганде. Полагается на три американских телекомпании, но полностью пренебрегает Интернетом и не воспитывает будущих пропагандистов со школьного возраста, хотя никто не будет спорить, что будущее за Интернетом. В Иране за компьютерами сидят десятки спецов, наращивая ненависть к Израилю на благо национальной пропаганды. А у нас?
На это профессор Вольсфельд сказал, что презентация Лунца его ни в чем не убедила: он тоже может показать фильм об Иране, где будут и девушки, и базары, но изменит ли это уже сложившееся у нас представление об Иране? «Поэтому не надо пытаться продавать Израиль, как мыло. И одним Интернетом тоже не обойтись. Мы живем в реальном, а не виртуальном мире. А реальный мир – это политика. Если политическое положение изменится к лучшему, не будет необходимости в пропаганде».
С уроженцем Бруклина, Раананом Гисиным, мы уже не раз беседовали и в эфире, и в кулуарах. Он занимался пропагандой четверть века, и рассказал, что во время Второй войны воюющим сторонам удалось создать образ врага в мозгу миллионов людей. Гисин имел в виду американцев, т.к. он определенно не знаком ни с Кукрыниксами, ни с фронтовыми статьями Эренбурга. Зато американский пример был хорош: в многоэтническом и разноплеменном Бруклине больше всего ненавидели… кого? «Япошек». Потому что после Пирл-Харбор американцам на долгие годы вдолбили в голову, что это и есть главный враг.
Гисин уверен, что в нашей ситуации «на войне как на войне», здесь нет места политкорректности и хороши все средства, которые оправдывают цель. Мы привыкли защищаться, в то время как надо атаковать. Где наша стратегия атаки?
Наутро после этого обсуждения в «Гаарец» появилась заметка под таким заголовком «Пресс-секретарь ЦАХАЛа мобилизует профессиональных компьютерщиков для ведения пропагандистской войны».
СМИ И БАНДИТЫ: ЛЮБОВЬ С ПЕРВОГО ВЗГЛЯДА
В той же мере, в какой слушателей увлекло обсуждение проблем пропаганды, они буквально стояли в проходах при обсуждении самой сексуальной темы дня «Любовь с первого взгляда: СМИ и преступные кланы».
Ведущий – тележурналист Мики Розенталь – начал с вопроса «О ком идет речь в этом газетном подзаголовке?» «Отзывчивый, спокойный, радушный человек, настоящий джентльмен». Оказалось – о Яакове Альпероне, взорванном в прошлом году бандите из клана братьев Альперон.
Потом министр внутренней безопасности Ицхак Ааронович, генерал полиции и бывший начальник Южного округа, вызвал смех, рассказав, что утром беседовал с мэром Эйлата, и тот пожаловался, что долгое время пытался заинтересовать СМИ разными туристическими проектами, но безрезультатно. И вдруг все СМИ сами ринулись к нему с одним и тем же вопросом: «В каком доме поселился криминальный авторитет из Нагарии Михаэль Мор?» Тот самый, с которым местные полицейские решили расправиться своими руками, но в результате Мор на свободе, а полицейские – в тюрьме.
Министр сказал, что, благодаря СМИ, молодежь стала носить такие же бейсболки, как у бандитов, ставших чуть ли не национальными героями, а колонки светской хроники переполнены подробностями того, что и где ел-пил тот или иной бандит, в каком ночном клубе он был, и кто его новая подруга. Стоит полиции объявить об аресте очередного преступника, как СМИ превращают его в знаменитость.
Но разве не так обстояло дело в Америке 30-х годов прошлого века, когда еврейская мафия была на коне? Разве приходящий с работы усталый человек не предпочитает всем фильмам гангстерские боевики?
Адвокат Илан Бомбах сказал, что «есть тонкая граница между светской и уголовной хроникой. Вместо того, чтобы ненавидеть преступников, общество их обожает. А преступники вешают в камере газетные вырезки со своими фотографиями и интервью. СМИ превращают мелкую рыбешку в крупную, заботясь о рейтинге, потому что им надо выжить в конкурентной борьбе.
Для отличия авторитетов от рядовых членов банд СМИ ввели в обиход слово «солдаты». У главаря есть «солдаты». И это в Израиле, где до сих пор слово «солдат» воспринималось только в одном смысле. Точно так же совсем иной смысл вложен в слово «семья», когда СМИ сообщают о преступном клане. Не клан – семья. Но бывший директор «Голоса Израиля» Амнон Надав заметил, что борьба за «правильную терминологию» обречена на провал. В свое время на радио в приказном порядке было велено говорить «Иудея и Самария» вместо «штахим» (территории), но ничего из этого не вышло.
Ни для кого не секрет, что есть «придворные журналисты», которых теперь завел чуть ли не каждый уважающий себя «пахан». Они приезжают к нему на виллу, задают только определенные вопросы, создают позитивный образ и никаких убийств, никакой торговли наркотиками, никакого рэкета. Как искренне признал известный адвокат по уголовным делам Саси Гез, «если несколько журналистов состязаются за право получить экслюзивное интервью с моим клиентом, его получит тот, кто согласится на его условия».
Тот же Гез готовит клиентов к интервью, а в зале суда рекомендует им появляться в кипе – это благоприятно влияет на общественное мнение.
У полиции и криминальных репортеров давние счеты друг с другом, но и здесь тоже рука руку моет: следователь, озабоченный своей карьерой, поставляет информацию знакомому журналисту, а тот пропагандирует таланты следователя.
Помимо проблем с доказательной базой при аресте бандитов полиция бессильна под шквалом их жалоб в прокуратуру и в отдел внутренних расследований Минюста, что связывает полицейских по рукам и ногам. В прошлом году 80% таких жалоб были признаны безосновательными, но сильно затормозили ход следствия и влетели Госказне в копеечку.
Доктор криминологии Дани Джимчи считает, что в деле борьбы с преступностью все определяется тремя взаимосвязанными и взаимозависимыми факторами: капитал, власть и СМИ.
Хотя есть что-то противоестественное в приливе симпатии к полицейскому, мне очень понравился начальник следственного отдела, молодой генерал Йоав Сигалович. Вот о ком можно сказать «настоящий джентльмен». Умен, хладнокровен и, что совсем редко, остроумен.
По словам Сигаловича, «свободная пресса со свободным выбором не должна злоупотреблять своими возможностями. Где соответствие между заголовками и сутью самой статьи? Где ваш профессионализм? Откуда этот низкопробный «экслюзив» о преступнике: «Интервью из тюремной камеры… Он спокоен… Он хорошо спит… Оказалось, что он пишет стихи…» Но почему там не было ни слова о том, за что его арестовали и в чем обвиняют? Ни слова о тех, кого убили по его приказу. Почему никому не пришло в голову поинтересоваться, на какие деньги жены преступников так одеваются? Вам не нравится, что мои люди не делятся с вами информацией? То есть вы – хорошие, а мы – плохие? Никогда еще я не видел в одном зале столько крокодилов, которые льют слезы.
Помнит ли кто-нибудь из вас, что в тот же день, когда был арестован Дуду Топаз, умер четвертый президент государства Израиль, известнейший ученый Эфраим Кацир? И я спрашиваю вас, журналистов, о ком больше написали в тот день? Кто был на первой полосе, а кто – на последней? Печальный вывод состоит в том, что в Израиле много профессиональных преступников, но мало профессиональных журналистов».
МИРОВАЯ ПРЕССА НАС НЕ ЛЮБИТ
Обсуждение такой темы как «Отношение мировой прессы к Израилю» в немалой степени дополнило полемику об израильской пропаганде. Исходная точка: зарубежная пресса относится к Израилю плохо. Очень плохо. Почему? В чем причины? Это – риторические вопросы. Но почему Израиль это каждый раз удивляет?
Государство Израиль не определило и не отточило свой международный образ, и как показали несколько исследований, в ходе размежевания 2005 года мировая пресса была позитивной, а после снова стала негативной. Примерно то же самое было с войной в Газе, о чем зав. правительственным пресс-бюро Дани Симан сказал: «Мы знали о войне за год, и готовились». Но как же они готовились, если мировой прессе с самого начала не было никакого дела до семилетнего ракетного обстрела Сдерот и окрестностей, а после первой недели военных действий она полностью переключилась на «страдания гражданского населения» и запестрела цифрами и фотографиями «детей, убитых израильскими солдатами».
Ведущий – тележурналист 2-го канала Арад Нир – сказал, что «израильские СМИ видели войну в Газе совсем не так, как зарубежные СМИ», но тут и зарыта собака. Что же касается обстрела Сдерот, западная пресса питается исключительно свежими, а не остывшими новостями: самый первый «Кассам» – это новость, второй – тоже, третий – уже нет.
Спецкор «Нью-Йорк таймс» Э йтан Брунер уверял, что «американские СМИ относятся к Израилю так же, как к другим странам. Наше освещение событий часто не нравится тем странам, о которых мы пишем. Нам безразлично, что вы пишите о нас, но вам совершенно не безразлично, что мы пишем о вас».
Об израильско-палестинском конфликте Брунер сказал примерно то же самое, что и Фрэнк Лунц: «Израильтян и их «историю» трудно понять. Чем сложнее ваша «история», тем меньше у вас шансов победить в информационной войне. Вы делаете упор на борьбе с террором, а западные СМИ – на оккупации. И ясно, почему. Потому что наш век – век деколонизации»
Главный редактор ежедневной газеты «Израиль сегодня» и бывший посол в Мавритании Боаз Бисмут посетовал на то, с какой легкостью западные СМИ оправдывают палестинцев, «у которых нет иного выхода, кроме террора», занимая одностороннюю позицию.
Главный редактор «Джерузалем пост» Дэвид Горовиц добавил, что «иностранная пресса поверхностно и неточно толкует израильско-палестинский конфликт».
На что спецкор «Уолл-стрит джорнэл» Чарльз Левинсон пожаловался, что не имеет доступа к армейской информации и во время войны в Газе не получил разрешения брать интервью у солдат ЦАХАЛа. «В Иране – сказал Левинсон – у нас такой проблемы не было».
Спецкор «Аль-Джазиры» Элиас Зангири напомнил, что во время войны в Газе иностранных журналистов вообще лишили доступа в сектор, так что в театре военных действий пьеса «Литой свинец» шла без их участия, и с израильской стороны они получали материалы только из двух официальных источников – правительственного пресс-бюро и пресс-секретаря ЦАХАЛа.
Доктор Тамир Шефер из Иерусалимского университета тоже не понял, в чем был смысл лишения иностранных журналистов доступа в сектор Газы: «Там же есть мобильные телефоны, Интернет и пр. У нас думают только о нашей реакции, как отреагирует наше общественное мнение. И в данном случае израильтяне приняли это как должное. Что касается западных журналистов, они на нас не работают, и не должны стоять на нашей стороне».
Оба американских журналиста заявили, что в такой ситуации Израиль вынудил иностранных журналистов пользоваться исключительно палестинскими источниками информации со всеми вытекающими последствиями. И, прежде всего, палестинцы снова выглядели «слабыми и беспомощными, которых избивали и убивали».
«Может ли быть, что неприязнь иностранной прессы к Израилю вызвана тем, что ей не дают доступ к первоисточникам информации? – спросил Левинсон. – Нет. Я свободно езжу в сектор Газы два-три раза в месяц, имею полный доступ ко всем, кто меня интересует, и руководители ХАМАСА вовсе не пытаются мне отомстить за мои статьи, в которых я не смотрю на них через розовые очки».
Как и Брунер, Левинсон отметил, что «мировая пресса видит Израиль современным колонизатором, а не возрожденным еврейским народом с колоссальными достижениями во всех областях».
Брунер задал риторический вопрос: «Почему иностранную прессу интересует в Израиле только конфликт, и только военные аспекты?» И сам ответил: «Потому что главное – это конфликт. В нем проблема и драма. Через 2000 лет евреи вернулись домой, и что? Это – новость? Нет ничего странного, что в Израиле иностранную прессу не интересует ни экономика, ни культура. Ее девиз: «Нет крови – нет темы».
Обсуждение показало, что европейская пресса с большей готовностью, чем американская, «покупает» палестинскую версию событий – еще и потому, что многомиллионное мусульманское население Европы начинает влиять на СМИ, и особенно – на характер освещения ближневосточного конфликта.
И под занавес уже упомянутый Раанан Гисин спросил: «Изменится ли что-то, если Израиль создаст свой правительственный телеканал по образу и подобию российского «Russia today»?»
Еще один риторический вопрос.
БЕСКУЛЬТУРЬЕ ПОД ВИДОМ КУЛЬТУРЫ
Конечно, не обошлось без разговоров о культуре, да еще в провокационной формулировке «В самом ли деле СМИ хоронят культуру?»
Сразу надо сказать, что бескультурье дискуссии стало лучшим ответом на этот вопрос. Никто никого не слушал, все перекрикивали друг друга, и зациклились только на себе. Так что слова профессора литературы из университета им. Бен-Гуриона и редактора крупного издательства Игала Шварца «Мы на похоронах – играйте реквием» были вполне уместны.
Чем больше говорили некоторые участники дискуссии, тем очевиднее было, что это не столько культурные люди, сколько культуртрегеры, озабоченные сугубо корыстными интересами сбыта, рекламы и карьеры. Как и всюду, израильские СМИ одержимы рейтингом и создали свои стандарты культуры, доведя ее до уровня асфальта. Именно так выглядят нынешние авторы первого романа, которых знакомые журналисты сразу ставят на одну доску с Толстым и Хемингуэем; певцы и певицы, которых в былое время не выпустили бы даже на сцену районного Дома культуры; режиссеры убогих кинолент, способных привлечь внимание мира только политикой; художники, от чьих картин будут шарахаться даже дворовые кошки.
От масс-культуры до нес-культуры – один шаг. Растворимая культура – что может быть проще? Культура для быстрого пищеварения. Отсюда – бешеная популярность реалити-шоу. По словам тележурналиста Гади Сукеника, сегодняшнее поколение смотрит «Старший брат», но не будет читать «Войну и мир».
Самое прямое отношение к сбыту имеет коммерциализация культуры, и СМИ, как двигатель торговли. Ни одна книга, ни один спектакль, ни один фильм больше не вызывают общественной дискуссии, как раньше. По словам Сукеника, «многие журналисты – никакие не журналисты, а своего рода авторы теле-википедии», которые занимаются только одним: передают зрителям-слушателям-читателям информацию, полученную от того или иного рекламного агентства.
Давно не новость, что для освещения проблем науки и экономики их надо знать, изучать, а то и получить соответствующее образование, в то время как в культуре разбирается каждый («шмок» – добавил кто-то сзади).
Два вопроса из зала к «специалисту по культуре» 10 телеканала Хаиму Этгару:
«Ты Достоевского читал? И ты нам будешь говорить о культуре?»
«Почему вы нас кормите только Мадонной? Другой культуры больше нет?»
Разумеется, не обошлось без «народа Книги», которым мы были до того, как стали потребительским обществом , где в списке бестселлеров первые места занимают разрекламированные книги, а не те, которые надо читать. Впрочем, кому надо?
По-видимому, молодой человек из новостной редакции 2-го телеканала по имени Дрор Глоберман знал, что говорит, когда выкрикнул: «Ваши дети и внуки в гробу видели эти книги – они сидят в Интернете».
Ведущая попыталась закончить дискуссию на мажорной ноте, процитировав статистику, по которой, в отличие от других стран, в Израиле больше людей ходит в театр, чем на футбол.
На что из зала кто-то громко сказал: «Потому что у нас футбол – говно».