Говорят, прошлое надо знать не потому, что оно прошло, а потому, что, уходя, оно не уничтожает своих последствий. Но когда увеличительное стекло исследователя вытаскивает на свет Божий все крупные и мелкие подробности былых событий, все то, о чем говорили, спорили, перемывая косточки главным героям, многочисленные «статисты» на фоне декораций прошлого века, невольно соглашаешься с Ежи Лецем, что мифы вырастают из сплетен. То, что современники считали всего лишь интрижкой с банальной развязкой, при взгляде из будущего обретает порой эпические очертания.
Великий любовник Маргариты Царфатти Бенито Муссолини, став союзником Гитлера, сделал все, чтобы вычеркнуть из истории имя «той еврейки», которая вместе с ним создала фашизм. Он уничтожил множество материалов, способных пролить какой-то свет на жизнь этой женщины. Цель была почти достигнута: о ней почти ничего не было известно до конца девяностых годов, когда в Америке вышла первая научная биография Маргариты.
«Это позволило узнать хотя бы список источников, в которых можно было что-то найти о ней, – говорит Владимир Лазарис, автор книги «Три женщины», одной из героинь которой волею судеб стала наследница богатого еврейско-итальянского рода. – Безусловно, все три героини были женщинами одержимыми. Одна была вместе с Муссолини создательницей фашизма. Вторая – дочь композитора Скрябина, жена поэта Довида Кнута, Ариадна. Третья – Маня Шохат – знакомый нам тип русского революционера-еврея, полностью отдавшегося борьбе за свои идеалы. Власть, любовь, светлое будущее еврейского народа – цели разные, но каждая из этих женщин горела, можно сказать, полыхала всю свою жизнь, искренне веря в то, за что боролась. Они сделали все, чтобы добиться своей цели. Маня, например, никогда не сомневалась, что людей, не разделяющих ее взгляды и мешающих ее продвижению вперед, надо просто ликвидировать. Две другие были менее категоричны, но и они были готовы пожертвовать ради своих идеалов всем, в том числе друзьями, близкими, собой в конце концов».
«Маргарита больше всего хотела власти, Ариадна – любви, Маня – справедливости на земле. И Маргарита, и Ариадна добились своего, Мане не удалось», – написал он в послесловии.
Книга «Три женщины» писалась около десяти лет. Практически все девяностые годы ушли у Лазариса на подготовку, на поиск материалов и на сам процесс написания. Хотя книга вышла в начале декабря 2000 года, от первого тиража быстро остались лишь приятные воспоминания. Он был распродан, ни разу не появившись на прилавках книжных магазинов. Три месяца гастролей по всей стране, когда встречи с читателями следовали одна за другой, привели к тому, что весной 2001 года «Три женщины» были переизданы – случай редчайший в русско-израильской практике книгопечатания. Ведь речь идет не об атласе дорог, не о сборнике кулинарных рецептов, а о документальной прозе! Не детектив, не эротический роман, не Стивен Кинг, наконец, – в чем же секрет?
«У людей есть тяга к определенному виду литературы, – считает Владимир Лазарис, – которому очень сложно подобрать определение, но к началу XXI века вымысел, как таковой, уже не тянет на то, чтобы вдохновить людей, еле доползающих после тяжелого рабочего дня до дивана, чтобы с пивом и семечками уткнуться в телевизор. Вдохновить настолько, чтобы они взяли в руки книгу. Для этого она должна быть максимально приближенной к реальности. Если книга документальна, у нее в настоящее время намного больше шансов, чем у романа, каким он был, к примеру, в XIX веке. Когда я называю «Трех женщин» документальным романом, то имею в виду, что его фабула, его атмосфера и яркие героини создают какое-то состояние, будто ты находишься внутри сюжета. Хотя на самом деле это документальная проза в чистом виде, выверенная настолько, что полсотни страниц примечаний в конце дают возможность читателю проследить, какими источниками автор пользовался, откуда взяты те или иные цитаты, узнать, когда произошли те или иные события».
Когда Владимир Лазарис начал писать свою книгу (шестнадцатую по счету), он даже не предполагал, какой его ждет объем работы. Равно как и то, каким будет название. Потому что с самого начала была лишь одна женщина – Маня Шохат.
«Она заинтересовала меня чрезвычайно, – рассказывает писатель. – Помимо яркости персонажа меня крайне волновала история еврейского террора – не только в России, но и в Эрец-Исраэль. Наткнувшись на материалы, позволившие проследить историю еврейского террора, политических убийств, цепь которых не прервалась и до наших дней, я погрузился в работу и успел даже написать пьесу об этой женщине, до того как превратил ее в героиню документального романа».
Потом автору пришло в голову, что было бы неплохо подобрать ей соответствующую компанию. Он счел, что персонажи должны быть на уровне Мани – яркими, из ряда вон выходящими личностями, которые проявили себя в истории до того зримо, что их след остался долгим и необычайно впечатляющим. Ими могли стать лишь те женщины, чья жизнь наложила отпечаток на двадцатый век.
«Речь идет об исторических персонажах, которые остались в анналах, – говорит Лазарис, – чья история жизни стала частью истории той страны, где они жили, Европы, а то и всего мира. Они были, есть и будут героинями произведений искусства – книг, пьес, картин, фильмов. Ведь кто такая Маня Шохат – это израильская легенда! В нескольких городах страны есть улицы, названные ее именем. В учебниках, по которым учатся израильские школьники, можно прочесть о ней в главах, где идет речь о создании первого киббуца, об организации еврейской самообороны «Ха-Шомер», которую она создала вместе с мужем. То есть, ее имя на слуху. Но в этой книге показан совсем другой человек. Меня интересовала не бронза монументов, а живой человек под ней. Тем более, что российский период ее жизни остался мало исследованным. На иврите вышло несколько Маниных биографий, но все они очень ортодоксальные. Авторы, видимо, отдавали себе отчет, что в жизни Мани найдется немало пятен, которые могут подпортить светлый миф, что нежелательно. Кроме того, с течением лет всплывает все больше новых материалов, все к большему числу архивов открывается доступ. То, что удалось найти мне, позволяет увидеть в новом свете Маню, историю Эрец-Исраэль и роль евреев в русской революции».
Пространство по соседству с неистовой израильтянкой довелось обживать не менее роковым и страстным женщинам. Но, если Маргарита, героиня первой части, при всех ее талантах, силе, страсти мало у кого вызывает симпатию, то Ариадна Скрябина не может не очаровать. Она погибла от пули французского полицейского как раз на взлете, когда ее жизнь подходила к какой-то переломной точке, то есть даже не на пике. А легендой все же стать успела. Она – часть истории Франции, часть истории французского еврейства, для которого ее образ все так же светел и дорог. Но при этом «Три женщины» – до сих пор является единственной книгой о ней. Ни на каком языке об Ариадне книг никогда не писали.
«Из всех женщин, о которых я писал, – признается Владимир Лазарис, – мне хотелось бы познакомиться лишь с ней – с Ариадной Скрябиной. Самой счастливой моей находкой в процессе поиска людей, которые могли бы что-то рассказать о моих героинях, были участники созданной Ариадной и Кнутом организации «Еврейская армия». У этих старых французских евреев, давным-давно живущих в Израиле, просто глаза засветились, когда они услышали, о ком я пишу. Эти люди были счастливы, что кому-то интересна их жизнь, они сами.
С детьми Ариадны мне повезло во всех смыслах. Старшая живет в Париже, мы встречались с ней, когда Мириам приезжала в Израиль. Она свободно говорит по-русски, а младший сын – только на иврите. Милейший человек, недавно выпустил свой сборник стихов, то есть литературные традиции Довида Кнута продолжаются. Конечно, свидетельства детей очень важны, они могут рассказать о своих родителях такое, чего не найдешь ни в одной из книг. Но далеко не все потомки моих героинь реагировали на мои просьбы о встрече, как Скрябины-Кнут. Кое-кто отозвался на мои письма только для того, чтобы сообщить, что не имеет никакого желания обсуждать со мной судьбы и биографические подробности их бабушек-прабабушек».
Журналист, писатель, сценарист, переводчик Владимир Лазарис родился в Москве в 1947 году. Мать была библиотекарем, отец инженером, «обычная русско-еврейская семья». Как очень многие, Владимир начинал со стихов, от них перешел к публицистике, к прозе, к переводам. Первый литературный опыт приобрел, работая в течение нескольких «отказных» лет одним из редакторов самиздатского журнала «Евреи в СССР». До того был юридический институт, работа в патентном отделе одного НИИ.
Ему было ровно 30 лет, когда отказ сменился разрешением перебраться на постоянное место жительства в Израиль, где уже через полтора года он под псевдонимом Рафаэль Рамм работал в русской редакции радиостанции «Голос Израиля», плавно перейдя в начале девяностых годов в редакцию радио РЭКА.
«Рафаэль – имя моего старшего сына, – рассказывает Рафаэль-Владимир. – Я дал – я взял. Когда возникла необходимость выбрать псевдоним, подумал, что дал сыну хорошее имя, и почему бы мне не стать Рафаэлем. Фамилия Рамм – воспоминание об одной случайной встрече. Ныне парадокс состоит в том, что я вынужден конкурировать с самим собой. На вечерах рассерженный народ кричал, зачем, мол, нам подсовывают книгу какого-то Лазариса, если мы пришли на встречу с Рафаэлем Раммом. Приходится рассказывать, как оно получилось, и я выступаю в двух ипостасях… Я в самых розовых мечтах не мог представить, что «Три женщины» ожидает такой успех, что люди будут приходить, слушать, покупать, искать книгу в магазинах. Дело в том, что эта книга была у меня 16-й по счету, и в пятнадцати предыдущих случаях я надеялся на успех, но этого не случилось. Два десятка лет приучили меня быть пессимистом и ни на что особенное не рассчитывать».
До «Трех женщин», например, была в 91-м году еще одна – первая его попытка написания беллетризованной биографии, документальная повесть «Сонет для Статуи Свободы»: о американо-еврейской поэтессе Эмме Лазарус, чей фрагмент сонета выбит на Статуе Свободы.
«Я попробовал себя в этом жанре, и мне понравилось. Хотя… это каторжная работа, – признается писатель. – На встречах с читателями я слышал вопросы: зачем вы написали о женщинах, которые не делают чести еврейскому народу? Зачем вы взяли таких мерзавок – одна фашистка, другая террористка, неужели вам больше не о ком писать? Один здешний историк тоже высказал мысль о том, что писать нужно, мол, только об ангелоподобных героях, которые делают честь стране, чьи имена можно будет начертать на знаменах. Что я отвечал? Что писатели, как правило, не руководствуются подобными соображениями».
Пока книга не сдана в печать, я храню в секрете, о чем пишу, – сказал писатель о своей новой работе. – Я побаиваюсь этой книги, так как она вновь потребует от меня на долгий срок отказаться от всех радостей жизни. Работа тяжелая, требующая полного погружения в себя. Да и вообще, чтобы ею заниматься, нужно быть одержимым человеком, готовым на большие жертвы».
«Телебум», № 26 (53), 22.06.2001