Владимир Лазарис
		ЭФРАИМ СИДОН: САТИРЫ (перевод с иврита В.Лазариса) ВСЕ БУДЕТ В ПОРЯДКЕ В беэр-шевской школе Рухнул потолок, А с соседней крыши Упал бетонный блок. На строительной площадке Оборвался трос, А на играх Маккавейских Рухнул в реку мост. На заводе оборонном Раз в полгода взрыв, В ожидании пожара Хайфский весь залив. При посадке самолета Кто же нынче рад, Если буйствует в эфире Радио-пират. Это – слепок с нашей жизни, Он ни в чем не врет, Оглянись назад во гневе, Чуешь, что нас ждет? Не исламского террора И не НЛО, Не ракет бояться надо. Пострашней всего Те, с кого и взятки гладки, Им бы куш урвать И кричать, что все в порядке Будет - так держать! 1998 ХРОНИКА Папа маму убил, и нету Конца и края детским слезам, Папа маму убил потому, что Папы убивают мам. Муж убил жену, и в округе Этим не был никто поражен, Муж убил жену потому, что Мужья убивают жен. Влюбленный убил подругу, Нас не охватил испуг. Влюбленный подругу убил потому, что Влюбленные убивают подруг. Мужчина женщину убил. Такое каждый день бывает. Мужчина женщину убил потому, что Мужчины женщин убивают. И все задумчиво чешут в затылке, Жуют себе бутерброды. Будто речь идет о теленовелле, Или о сводке погоды. Об убийстве чуть ли не раз в неделю По радио слышим в дороге. И мы давно потеряли счет Фамилиям в некрологе. На час или два мы в шоке и в горе Глубоком. Но очень быстро Снова вернемся к обычной рутине До следующего убийства. Господи, от имени сильного пола, Что так озверел беспричинно, Спасибо, что не сотворил меня женщиной, И прости, что сотворил мужчиной. (1995) НАШ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР Сейчас уже тонут - и это не шутки - По пять человек чуть не каждые сутки. Спасателей нету, а в море опасно, И каждый утопленник - это ужасно. Подумаешь! Плевать нам на штрафы, плевать на запрет, Хочу посмотреть я, кто скажет нам «нет». Мы - израильтяне, и нам посему Дозволено то, что нельзя никому. Понятно? Написано: «Вход воспрещается», «Осторожно, двери закрываются!» «Пожалуйста, сор не бросайте в окно», Или «Купание запрещено». Написано «Не разводите костры», Или «Возможны обвалы с горы», Написано «Семеро в лифте - не боле!», Написано «Стойте! Здесь - минное поле». Пускай хоть сто раз себе пишут! Так что же! С каких это пор будет каждая рожа Указывать всюду бесстрашным орлам, Что можно, а что запрещается нам? Мы, что, фраера? Это что же такое? Рисковый народ - это дело другое. Все, что написано - только для сошки, Для всяких баранов, что прут по дорожке, Для тех, кто всерьез принимает запрет И даже в лесу спросит: «Где туалет?» Указатель промелькнул: «Обрыв за поворотом», Эка важность! Жми на газ. Что? Свалился кто-то? Это мы с тобой с обрыва грохнулись, малец, Жили-были, не тужили, а теперь - конец. Тоже мне - событие! Бытие-небытие. ЖИЗНЬ ПО РАВВИНУ МИЛЛЕРУ Зачем пенять на раввина Миллера, Который сказал, что израильский флаг - Это всего лишь обычная тряпка, Тряпка на палке, а вовсе не стяг. В принципе прав раввин Миллер, Вот «Хатиква», что это - гимн? Несколько строчек, несколько рифм, Песня подстать другим. И я полагаю, раввин Миллер Скажет, если спросить его, Что молитвенник это - слова на бумаге, Слова и больше ничего. А что такое мезуза? Да вы посмотрите сами: Железка на дверном косяке, Прибитая двумя гвоздями. А талит? Ну, кусок ткани, Что делать с куском таким? А тфилин? Ремешки из кожи, Да еще две коробочки к ним. «Арон хаКодеш» - просто шкаф, Где барахло рассовано, А Тора? Буквы да буквы одни Чернилами нарисованы. Таков наш мир по раввину Миллеру, Что зря языками молоть? Ведь человек-то, пусть даже политик - Всего лишь бренная плоть. (1996) МОИ БЕСХРЕБЕТНЫЕ БРАТЬЯ Мои прославленные братья, Достойные победной реляции, Готовые на любые уступки Во имя капитуляции! Мои бесхребетные братья, Согнувшись при виде чека, Превратились вдруг в носорогов, Утратив обличие человека! Что толку в этих «не знали», «не ведали», «Было поздно», «Было неловко», Если вы продали свое будущее За чечевичную похлебку? Мои бесхребетные братья! Что же теперь с вами станет, Когда из людей искусства Вы сделались волчьей стаей? Ах, как вы прекрасны в речах и петициях, Но в истины грозный момент Нет в Содоме ни одного праведника. Ни одного - нет! (1998) НАДПИСЬ НА СТЕНЕ На доске мемориальной, На стене муниципальной Написали просто правду, Тут наш гнев и закипел: «Премьер-министра Рабина,- гласила эта надпись,- Убил еврей в кипе». Тотчас же свара началась, Тотчас же буря поднялась: «Какая подлость! Стыд! Позор!» Кричали все в толпе. «И кто осмелился сказать, Что, мол, Ицхака Рабина Убил еврей в кипе?» Совет сионских мудрецов, Точнее, Горсовет, Сидел семь дней и семь ночей, И все искал ответ. Такого мэр никак не ждал. Как он рассвирипел! Но что поделать? Рабина убил еврей в кипе. Тогда один из мудрецов, Известных города отцов, Сказал коллегам: «Господа, А в чем тут, собственно, беда? Конечно, не считая факта Трагического, грустного, И очень аморального, Что кто-то вообще убил Премьер-министра Рабина. Нам нужно как-нибудь замять Три выстрела в упор, О них вообще не вспоминать. И кончен разговор. Тогда затихнет и протест, Все прекратят кричать, А эту надпись на стене Не будут замечать». Тогда позвали маляров, И результат теперь таков: С благословенья мэра Убийства нет как нет, Затерли это слово: Затерли - и привет. Все шито-крыто,тишь да гладь, Все чисто и тэ. пэ. Осталось только: «Рабин Ицхак - еврей в кипе». (1999) РАСЧЕТ НА ДУРАКА Как хочешь, это назови: Обман иль не обман, Мильоны каждый год текли На «Эль ха-Мааян». И в ШАС один из тех ребят, Что святы и белы, Сказал: «Как сумма велика, А дети так малы. Возьму-ка я чуток от них И от учителей, Не зря же сказано в Торе: «Без мук ты не еврей». Пришел другой функционер, Смиреньем осиян, И тоже отщипнуть решил От «Эль ха-Мааян». За ним – и третий, спец большой, Греб деньги в две руки, Чтоб предков выполнить завет: «Нет Торы без муки». Но жаль, что лично у него За пару добрых лет Росло количество муки, А Торы – вовсе нет. Один-другой функционер Справляли долгий пир, Ведь спасший душу – так в Торе – Спасает целый мир. Но кто – душа? И почему Не быть бы ей твоей, Душа к душе, еще душа, Возрадуйся, еврей! Мильоны тратя на себя, Функционеры ШАС, Все те, кто ближе к пирогу, Едят его и нас. И весь расчет у них простой, Расчет на дурака, У ШАС давно другой завет: Нам – мука, им – мука.