День смерти раввина Овадии Йосефа (1920-2013) стал поворотным для израильского общества, в котором религиозно-этнические конфликты все еще успешно противостоят многолетним попыткам переплавить галутного еврея в «нового израильтянина».
Теперь стало яснее, чем прежде, что плавильной печи требуется капитальный ремонт, когда в Иерусалиме собралось 800.000 человек и весь город почернел в буквальном смысле слова. Такого в Израиле еще не видели. Ничего подобного не было ни после возвращения заложников из Энтеббе и освобождения Гилада Шалита, ни на выборах в Кнессет, ни на демонстрациях протеста. Столько людей можно было увидеть разве что во время массовой мобилизации с началом войны. Причем вчера собрались только мужчины, а если прибавить к ним оставшихся дома женщин, общая цифра перевалит за миллион.
Рав Овадия, как все его называли, был неоспоримым галахическим авторитетом и законоучителем сефардского еврейства, духовным вождем собственной партии ШАС и тем самым человеком, который стоял за сефардским культурным ренессансом 80-х годов. Того, чего не смогли добиться все активисты восточного еврейства в 50-х и 60-х годах, добился рав Овадия, превратив свой электорат в политическую силу, в те дивизии, с которыми только и считаются профессиональные политики.
Это он короновал премьеров и президентов (захотел и провалил Переса, подсунув нам Кацава, захотел и сменил его на Переса);
это он менял правое правительство на левое и наоборот;
это он сделал возможным соглашение в Осло, постановив, что можно отдать территории в обмен на мир, «при условии, что будет мир»;
это он создал учебную сеть для целого поколения молодых сефардов и экономическую империю для своей семьи и партии;
это он с размаху шлепал по щеке своих гостей в качестве благословения;
это он был объектом регулярных шуток, карикатур и пародий, но в то же время – суперзвездой СМИ;
это он прославился своими еженедельными проклятиями всех, кого только можно: Нетаниягу он назвал «слепым козлом», а Шарону после размежевания пожелал, чтобы тот «упал и не встал» (и это сбылось);
это он сказал, что шесть миллионов евреев-безбожников погибли за свои грехи.
Над равом Овадией, его невнятной речью и разными глупостями много лет смеялись все, кто только вчера понял, что есть не один Израиль, а два. И для «второго Израиля», того самого, который превратил похороны в демонстрацию солидарности и единства, рав Овадия был и остался небожителем того же калибра, что Любавический ребе – для своих хасидов.
В 70-х годах рав Овадия прославился смелыми галахическими постановлениями, за которые ему по гроб жизни благодарны вдовы войны Йом-Киппур и эфиопские евреи, избежавшие забытья и гиюра. Но с уходом в политику рав Овадия растерял свою смелость, и все, что он делал, он делал в пику ашкеназскому религиозному Истеблишменту, где его никогда не принимали всерьез, отвергали его постановления и высмеивали его трактаты.
В то же время образованные светские ашкеназы считали рава Овадию старым маразматиком, а всех, кто целовал ему руку и полы его мантии – варварами и мракобесами. А эти варвары, рыдавшие в голос о своем сиротстве, о покинувшем их «отце» и «закатившемся солнце», обзывали критиков своего раввина еретиками и гоями.
Остается только удивляться, как вчера не задавили насмерть ни одного человека, хотя полтора десятка йешиботников пришлось госпитализировать, когда они попадали с крыш и балконов. И все это под непрерывные причитания и завывания 800.000 мужчин, часть которых пребывала в убеждении, что наступил конец света. Как жить дальше, если рав Овадия умер?
В молодости рав Овадия был терпимым человеком. То же качество он сохранил на посту главного сефардского раввина Израиля, на котором хотел задержаться до конца жизни, но пал жертвой интриг. Его реакцией было создание ШАС, а остальное стало историей. Историей Израиля.
Рав Овадия был тем человеком, который мог бы внести немалую лепту в разрешение этнического конфликта, убедив свою паству, что еврей остается евреем, независимо от того, сефард он или ашкеназ. Но, став политиком, рав Овадия всегда был заинтересован в сохранении конфликта и ни разу не стукнул кулаком по столу, когда его партайгеноссе натравливали друг на друга всех, на ком можно было сделать большее число депутатских мандатов и выкачать из Госказны новые сотни миллионов на йешивы, ставшие конвейером для размножения паствы рава Овадии.
Сегодня паства осталась, но нет пастыря. Только память о его расшитой золотом мантии и тюрбане, призывах «молиться, молиться и еще раз молиться» и учить Тору (что он сам делал с утра до вечера), и обещании рая для всех, кто будет голосовать за ШАС. Вероятно, последнее надо понимать так: проголосовал за ШАС – и ты в раю!
Там, в раю, рав Овадия может быть доволен: вчера многие из его недругов призадумались и почесали в голове при виде такой непомерно огромной народной скорби. Бывший главный ашкеназский раввин Исраэль-Меир Лау назвал его «величайшим мудрецом и титаном духа», Биньямин Нетаниягу – «продолжателем вавилонских гаонов», а Шимон Перес, примчавшийся в больницу в последнюю минуту, признался, что, пожимая руку рава Овадии («моего учителя», сказал Перес, хотя раньше наделял этим титулом только Бен-Гуриона), он почувствовал себя так, будто пожимает руку Истории, а поцеловав его в лоб – будто целует «вечность Израиля».
Король умер. Точка. В случае рава Овадии вторая половина девиза не работает.